Война на реке

В двухстах ярдах полк остановился, развернулся, и меньше чем через пять минут уланы перестроились и были готовы к новой атаке. Люди были полны решимости прорубить себе путь назад сквозь толпы врагов. Мы были одни друг против друга — кавалерийский полк и бригада дервишей. Возвышавшийся между нами и остальной армией гребень скрывал нас из виду. Об основном сражении мы забыли, так как его не видели. Это было наше личное дело. Там, вероятно, происходило побоище, но здесь бой был честный, ибо нашим оружием, как и у дервишей, были сабли и копья. К тому же на их стороне было численное преимущество, и они занимали более выгодную позицию. Все были готовы решить наш спор раз и навсегда. Но постепенно сознание того, во что нам обошелся этот дикий бросок, стало доходить до тех, кто нес ответственность. По равнине носились кони без всадников. Люди, получившие с дюжину ран, в крови с головы до ног, из последних сил пытались удерживаться в седлах. Лошади с огромными дымящимися ранами хромали и падали вместе со всадниками. За 120 секунд из 400 человек мы потеряли убитыми или ранеными 5 офицеров, 65 рядовых и 119 лошадей.

Линия дервишей, расстроенная атакой, стала немедленно восстанавливаться. Они сомкнулись и мужественно и стойко приготовились выдержать еще один удар. Однако с точки зрения военной тактики было сперва необходимо вытеснить их из пересохшего русла и лишить их позиционного преимущества. Полк снова выстроился, три эскадрона в линию и один в колонну, развернулся вправо, обошел дервишей с фланга, спешился и открыл плотный огонь из многозарядных карабинов. Под давлением [290] этого огня противник развернул свой фронт, чтобы встретить новую атаку, так что теперь обе стороны выстроились под прямым углом к своим прежним позициям. Как только перестроение фронта дервишей завершилось, они перешли в наступление против спешившихся кавалеристов. Но мы вели прицельный огонь, и не было сомнений, что наша атака имела большой моральный эффект, и что противник уже не был столь непоколебим. Так или иначе, но они вскоре отступили, хотя и в полном порядке, к холму Сургэм, над которым еще развивалось черное знамя халифы, а 21-й уланский полк занял оставленную ими позицию, покрытую телами наших убитых.

Такова истинная история этой атаки. К сирдару был отправлен офицер с рапортом, и за хребтом немедленно возобновилась канонада и ружейная стрельба, грохот которой нарастал с такой стремительностью, что вскоре вся окружающая местность дрожала от взрывов. Началась вторая фаза сражения.

Еще до того, как 21-й уланский полк вышел на разведку к холму Сургэм, сирдар двинул свои бригады на Омдурман. Он решился, пусть даже ценой огромного риска, занять город прежде, чем находящаяся в поле вражеская армия сможет вернуться для его защиты. Это могло бы дать огромные преимущества. Но этот маневр оказался преждевременным. Халифа, стоявший к западу от холма, еще не был побежден, Али Вад-Хелу затаился за Керрери, Осман быстро перестраивал свои войска. На поле боя было еще не менее 35 000 солдат противника. И, как оказалось, войти в Омдурман невозможно, пока все они не будут окончательно разбиты.