Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа

«Я пришёл к вам, немцам, чтобы воевать. Это моя профессия, я занимаюсь этим больше 25 лет. Я полагаю, что я всё же вполне умелый и опытный генерал и военачальник. Я также был заместителем наркома обороны. Моим приказам подчинялись три фронта. А здесь, в Германии, я не нужен. Моё прошение отклонили. Со мной даже не поговорили. Мне удалось завоевать симпатии лишь одного человека, с которым я много общаюсь и которому я высказываю своё мнение. Но он всего лишь капитан. А господа выше званием, похоже, мною не интересуются. Ах, ну да, я же унтерменш»[808].

«Под моим именем велась и всё ещё ведётся мощная пропаганда. Я помог вам создать воинские соединения. Я и сегодня делаю всё для того, чтобы эти соединения не развалились. И что, мои действия заслужили признание? Да ничуть! Со мной снова и снова обращаются как с унтерменшем. К примеру, у меня, якобы командующего так называемой Русской освободительной армией (см. немецкую пропаганду, газеты), всего один комплект белья. Подштанники, которые я ношу, я завязываю спереди узлом, так как они изорвались в клочья»[809].

Андрей Андреевич всё понимал правильно. Во всяком случае Гиммлер именно так Власова и воспринимал. Попытки номинального лидера Русской освободительной армии обратить на себя внимание выводили рейхсфюрера из себя. И это было не только личное, но и расистское раздражение — от того, что какой-то русский «забылся» и смеет советовать «расе господ».

Так, 6 октября 1943 года в публичной речи в Познани шеф СС грубо обозвал Власова «русской свиньёй» и наказал подчинённым не позорить достоинство «нордической расы», слушая доводы «недочеловека»:

«И тут идут мысли господина Власова: Германия ещё никогда не побеждала Россию. Россия может быть побеждена лишь русскими. Эта русская свинья, генерал Власов, предлагает нам свои услуги. И этому человеку некоторые наши старцы хотят вручить миллионную армию. Этому типу, на которого нельзя положиться, они хотят дать оружие и снаряжение, чтобы он выступил против России, а может, в один прекрасный день, что весьма вероятно, и против нас.

Сила наших немецких солдат и всего немецкого народа в вере, в сердце и в убеждении, что мы как раса и как народность ценнее других. Это, господа, фундамент, предпосылка нашего исторического существования. Народ, расположенный в центре Европы, окружённый со всех сторон врагами, переживший Тридцатилетнюю войну, после которой осталось три с половиной — четыре миллиона человек, и который поднялся до исторических масштабов Великой Германии и будущего германского рейха, такой народ существует лишь благодаря своим качествам, своей расовой ценности. В момент, когда мы начинаем сомневаться в своей вере, в этой расовой ценности, Германия, германец терпят поражение. Потому что других больше, чем нас. Но мы ценнее, чем они. Наша задача в следующих поколениях, в следующие столетия, как когда-то в седой древности, добиться того, чтобы нордический человек снова стал над целыми материками, чтобы он правил миром. В момент, когда мы начинаем подкапывать и взрывать этот фундамент, говоря по собственной инициативе, что мы не можем победить русских и что лишь русский может победить русского, в этот момент мы начинаем убивать себя сами»[810].