Война на восходе

— Не вертись, червяк патлатый! Ну как, у вас же там с Сандой…

«Шныряла заговорила со мной о девушках? Ей-богу, в лесу что-то сдохло… Медведь, наверно. Или сразу сотня».

— Так, все ссадины замазала! Ох уж эта Полночь — по тебе будто телега проехалась, а поверх того еще Кобзарь на своих каблуках проскакал.

Тео сгреб со стола рубаху и юркнул головой в ворот. Шныряла завинчивала баночки и что-то напевала под нос.

«Еще и поет! Нашу Шнырю подменили, что ль?»

— Знаешь, я с Сандой так и не увиделся.

— Она в приюте.

— Что?!

— То. Оказалось, ее мать в психушке, а отец умер — он вроде как болел долго, а от дочки скрывал. Симион Стан же был начальником полиции, у него хорошая квартирка — только девочка еще малая, отдали ее тетке, так тетка в квартиру заселилась, а Санду упекла в приют! Теперь ей только ждать, пока восемнадцать лет стукнет, чтобы вернуть себе дом. Если сможет. Тетка уже на все руки наложила. А приют этот… — Шныряла хмыкнула и поскребла шею. — Лучше туда не попадать.

Вот почему Тео не заставал Санду, хотя ходил к ее дому который вечер!

— Черт возьми… — Тео сжал кулаки. — Чем ей помочь?

— Ничем. Мы — нежители, Тео. У нас нет прав. И голосов тоже нет.

Тео уставился на железную кружку.

— Ты пей. А то, глядишь, и сопли на кулак начнешь наматывать!

— Я ухожу, Дик.

— За мамой? Веришь этому Йонве?

Тео покачал головой. Не верил. Но вдруг все-таки? За пару дней Тео очухался, собрался в дорогу и сегодня должен уйти.

— Не ходи, Тео.

— Я не могу.

— Тогда возьми с собой кого-нибудь. Того же Вика.

— Я думал, он…

— Тео. — Голос Шнырялы дрогнул. — Господарь Горы мертв.

Тео выплеснул на пол добрую половину чая.

— Чего-о?!

Шныряла обернулась. Щеки ее горели.

— Теперь Виктор — новый Господарь!

Тео почувствовал, как челюсть медленно отвисает. Шныряла кратко пересказала события, но он чуял, что девушка многое недоговаривает. Не зря же время от времени ее рассказ неловко прерывался, а щеки вспыхивали.

— Санда в приюте… Вик — новый Господарь… А где Ворона?

— Исчез.

Все это Теодору отчаянно не нравилось. Он попрощался со Шнырялой и вышел, хлопнув дверью. За то время, что Тео просидел в лачужке, закат уже отгорел, и лишь тонкая полоска багрянца напоминала об ушедшем за горизонт солнце. Теодор отправился к речке — там наверняка можно было найти змей, и потратил битых полчаса, чтобы отыскать хоть одну.

Наконец ему попался старый, неповоротливый уж, и Тео почувствовал себя полным идиотом, когда схватил бедолагу и, подняв его перед собой, принялся махать кулоном Змеевика у морды ужика и орать:

— Мне нужен Мертвый Господарь! Слышал? Мертвый Господарь! Эй, ты оглох или как?

Уж не подавал признаков ума — хотя, быть может, именно бешеные вопли Теодора лишили его последних капель рассудка, — и Тео махнул на него рукой и отпустил. Он уже возвращался к проклятому дому, чтобы забрать вещи и пуститься в опасный путь, как вдруг увидел знакомую фигуру.

Вик сидел, прислонившись к стене, и смотрел на звезды.

— Хотел меня видеть?

Вик встал и отряхнул черные одежды. Казалось, за пару ночей он повзрослел на несколько лет — скулы заострились, складка на лбу стала глубже.

— Я хочу отыскать маму… — Тео взглянул на Вика. — Но не верю Йонве. Знаю, что это ловушка, и все-таки хочу проверить. Вдруг…

— Я понимаю.

— Я не стану тебя просить. Тем более сейчас. Дика рассказала… Но если ты можешь… Если хочешь, — поправился Теодор.

— Тео, — Вик чуть заметно улыбнулся, — ты же помнишь, что я тебе сказал? Ты — мой друг. И Глашатай Смерти все-таки прав. Друг — тот, кто отдает, ничего не взяв взамен. Я пойду с тобой хоть на край света, и если тебе понадобится моя жизнь — я отдам ее. Ты нас спас.

От этих слов будто рассветные лучи пролились в душе Теодора. На какой-то миг он почувствовал, что годы, разделившие его с безоблачным прошлым — годы долгие и темные, — вовсе не существовали. И Шныряла, и Змеевик — его друзья. Друзья!

От этой мысли Тео вздохнул легче. Он быстро забрался на чердак, схватил походный мешок. Они зашагали по тропинке к зеленым склонам Карпат, а через несколько минут позади послышался звонкий цокот. Тео оглянулся: по гаснущему небу, перескакивая с воздушного потока на другой, к ним опускался черный конь. Едва копыта чудесного животного коснулись травы, Вик протянул руку — и конь, склонив огромную голову, радостно ткнулся мордой в ладонь хозяина. Тео залюбовался: таких больших и статных коней, пожалуй, не было даже в конюшнях мэра города.

— Мы полетим на Темногоре, — сказал Вик. — Так гораздо быстрее.

Ветер раздувал волосы Тео, и он подумал, что зря не заплел косу. Порывы норовили стащить с седла, но Тео упорно цеплялся за коня, стараясь не глядеть, как внизу проносятся сначала ветви деревьев, затем верхушки, а после — горы. Ветер холодный. Приставучий. Злой. Совсем не по-апрельски кусал за щеки, хватал ледяными пальцами за одежду. Но даже в доводящих до дрожи порывах ощущалось новое чувство. Природа нынче дышала иначе.

Так, как дышится лишь весной.