Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945

Вскоре разнесся слух, что в районе Рудных гор^[125] создается новый оборонительный рубеж, а пока всем надлежит собраться в населенном пункте Миттельзайда. Все, кто был во Фрайберге, плотными колоннами устремились на юг. Когда же мы туда прибыли, то оказалось, что Миттельзайда настолько забита войсками, что о постое для солдат не могло быть и речи. Однако совсем скоро местечко опустело.

Я обошел все вокруг и не увидел ни одного немецкого солдата. Тогда мы с Цитеном и Боргманом стали держать военный совет, чтобы определиться, что нам делать дальше.

– Две самоходки практически вышли из строя и более не боеспособны, – доложил Цитен. – Мы изучили дорогу позади Миттельзайды – она круто идет в гору. Будет просто удивительно, если эти груды металлолома смогут по ней подняться на вершину.

Выслушав его, я принял решение:

– Эльзнер, ваша самоходка находится в наилучшем состоянии из всех. Вы останетесь здесь и будете обеспечивать огневое прикрытие до тех пор, пока три другие машины не поднимутся на гору и не займут укрытие. После этого начнет выдвижение и ваш «Носорог». На сей раз я останусь с вами.

По моей команде первые три самоходки тронулись с места. Почти час понадобилось для того, чтобы самая изношенная из них с грехом пополам поднялась на гору. Тем временем Эльзнер прилагал титанические усилия, дабы подавить русские противотанковые пушки, пытавшиеся стрелять по уходящим «Носорогам». Однако воспрепятствовать приближению к населенному пункту неприятельской пехоты, рассыпавшейся цепью, он не мог.

Мы дождались того момента, когда русские пехотинцы почти добрались до дома, возле которого стояла наша самоходка, и только тогда двинулись сами.

Миттельзайда благополучно осталась позади, и мы стали подниматься наверх по склону. Позади нас вражеские противотанковые пушки пытались было подбить нашу самоходку, но их огонь силами трех «Носорогов», стоявших на вершине, удалось подавить. Не успела машина Эльзнера подняться, как он немедленно развернул ее в сторону противника и занял позицию, чтобы дать возможность поврежденным самоходкам хотя бы немного оторваться от неприятеля.

Самоходка открыла огонь, и Эльзнеру с Менге удалось подбить еще два танка.

– Теперь можно и уходить, – заметил я. – Это остудит пыл Иванов.

На душе стало гораздо легче, когда мы подъезжали непосредственно к самому горному массиву.

– Сколько же всего танков вы подбили, Эльзнер? – поинтересовался я.

– Эти были номер двадцать семь и двадцать восемь, – в присущей ему рассудительной манере ответил унтер-офицер.

– Значит, с начала январского русского наступления рота подбила в общей сложности девяносто восемь танков, – с восторгом подытожил я и с грустью добавил: – Жаль, что сотню нам разменять уже не удастся. Это был наш последний бой.

– Вы серьезно, господин обер-лейтенант? Мы ведь не капитулируем? – испуганно спросил Менте.

– А чем вы прикажете нам сражаться, Менте? Пехота драпает во все лопатки, а у нас осталось всего две боеготовые самоходки. И это, по сравнению с другими подразделениями, еще много.

Не доезжая до местечка Дойчнойдорф, я приказал сделать привал, а Цитена послал на разведку в сторону населенного пункта Герен.

Карлсбадр [126] , 7 мая 1945 года

На рассвете рота была поднята по тревоге – вернувшийся из разведки Цитен доложил, что русские уже заняли Герен и подходят к Дойчнойдорфу. Нам пришлось взорвать еще одну самоходку, которая окончательно вышла из строя, и с тремя оставшимися «Носорогами» пристроиться к маршевым колоннам, двигавшимся по горам в сторону города Комотау^[127]. О каком-либо оборонительном рубеже в Рудных горах больше никто даже не заикался. Зато в населенном пункте Обергеоргенталь^[128] обнаружился и штаб нашего дивизиона, в котором раздавали «посылки фронтовым бойцам». К сожалению, не доезжая Комотау, мы были вынуждены взорвать еще одну самоходку.

Стоял чудесный весенний день, когда жалкие остатки роты ехали по Эгерланду^[129] в направлении Карлсбада. Какие красоты при столь печальных обстоятельствах нам довелось увидеть! Уже ближе к вечеру вышла из строя и самоходка под номером 221. Она так и осталась стоять на обочине, а ее экипаж вместе с остатками роты долго прощался с ней, сгрудившись вокруг нее. В это время мимо случайно проезжал инженер предприятия-производителя ФОМАГ, размещавшегося в городе Плауэн. Он тщательно осмотрел «Носорог», в создании которого когда-то принимал участие, но все оказалось бесполезным – пришлось его взорвать.

Вскоре после этого мы наткнулись на обер-ефрейтора Рихтера, по-прежнему разъезжавшего на командирской легковушке. Я не стал слушать его оправдания, а также извинения и, с трудом сдержавшись, приказал ему выйти из машины.

– Садитесь, Воятский, – пригласил я фельдфебеля. – Хорошо еще, что все наши вещи целы.

Внезапно на своем мотоцикле, в коляске которого сидел неизменный шпиц, примчался обер-ефрейтор Пфайль и, вытащив из кармана аккуратно сложенный листок бумаги, закричал: