Война никогда не кончается

Пограничники открыли огонь резиновыми пулями. Несколько камнеметателей повалились на землю. Дальше толпа получила подкрепление, сзади двое взрослых привели целый класс детей лет десяти- двенадцати, скандируя какие-то лозунги. Их обогнал грузовичок, доверху нагруженный щебнем. Вывалив всю кучу на обочину грузовик уехал, а дети разобрали камни и на нас снова обрушился град булыжников. МАГАВники старались не подпускать демонстрантов близко, поэтому камни в основном не долетали, но несколько штук попали по джипам. Демонстранты попытались подобраться ближе, под прикрытием мусорного контейнера на колесах. Этот "танк" медленно продвигался к нам, но весь асфальт был засыпан булыжниками и битыми бутылками поэтому контейнер еле полз. Вдруг из толпы раздалась автоматная очередь, школьники на какой-то момент шарахнулись в стороны, открывая стрелка. Накачанный палестинец, с узи в руках, на секунду испуганно присел рванулся в сторону, но сразу же получил в голову резиновую пулю от кого-то из пограничников. Боевик рухнул, обливаясь кровью. Автомат перешел в другие руки, кое-где в толпе раздались выстрелы, пограничники резво откатились к нам. И пошло, поехало: палестинцы стреляли, толпа расползалась по сторонам, мы тоже стреляли, но в основном поверх голов, боясь зацепить "мирных". Еще одна граната, зазвенев битым стеклом, разорвалась в нескольких метрах от переднего джипа. Потом народ разбежался, а стрелки, оставшись без живого щита, решили не испытывать судьбу и тоже свалили. Причем, двое вооруженных боевиков нагло влезли в машину скорой помощи. Группа журналистов выстроилась на обочине, около форда с буквами СNN на бортах. Оператор снимал пятна крови на асфальте. Наверное, рассказывали об очередной расправе над мирным населением.

*зеленая черта- граница между Израилем и территорией палестинской автономии

** в пограничной охране, звания идентичны полицейским.

Как только стемнело, блок-пост стали обстреливать сразу с нескольких направлений, но не прицельно, а так, лишь бы не давать нам покоя. Обстрелы повторялись почти каждый час. Сменившись в два часа ночи, я улегся в койку, но сон не шел. Я лежал и непроизвольно прислушивался к воплям раций за стенкой. Каждая из них жила своей жизнью, на разных волнах что-то происходило. Одно из поселений охраняли резервисты, у них там было жарко.

- Говорит шестой, "грязнули"* обстреливают шин-гимель (ворота, ивр.), мы не можем высунуться!,- надрывался голос в рации.

- Шестой, шестой, отвечайте на огонь, отвечайте на огонь! -требовал командным голосом чей-то бас,

- Не давайте им подобраться ближе!

- Помогите огнем, отвлеките их! - требовал шестой, - Мы не можем высунуться!"

На другой волне перекликались где-то патрули. Вдруг, сквозь весь этот шум густой мужской голос спокойно, как в соседней комнате, произнес на чистом русском: "Михалыч, не спи, к тебе пидарасы ползут". Я чуть не выпал из койки, а голос продолжал давать целеуказания: "Слева, там где тропка в оливковую рощу, как раз две жопы виднеются". "Спасибо, Рувимыч!.- отвечал прокуренный баритон, - Ща, я им организую!". Через пару минут снова заговорил Рувимыч: "Хорош шмалять, Михалыч, куда столько. Убежали они". "Твою мать, - вздохнул обладатель баритона, - опять не попал". "Ничего, ты вроде одного зацепил, он, сука, аж подпрыгнул". Затем воцарилась тишина, видно "пидарасы" решили найти себе другой объект для домогательств. Уже засыпая, я услышал, как голос за стенкой протянул: "Михалыч, ты б сказал жене, пусть халат одевает, когда ночью попить идет, а то отвлекает доблестных бойцов народного ополчения".

На следующий день мы решили организовать экспедицию в ближайшее поселение. Пятница, как никак, конец недели, а у них там "маколет" (небольшая продуктовая лавка, ивр.) есть. Можно вкусного прикупить, запас сигарет пополнить.