Война Ночных Охотников

Вдохновись новой картинкой, Алексей резко развернулся и запустил котелок в бандита у лестницы, успевшего перебраться через тела друзей. Тот пригнулся уже откровенно пытаясь выдрать из-за пояса пистолет, и котелок с грохотом ударился в стену. Распрямиться не успел — следом за метательным снарядом прибыл Кобылин и с разгона засадил ногой прямо в лицо здоровяку. Тот откинулся назад, влепился спиной в стену и получил еще один удар ногой, вбивший его голову в стену. Краем глаза заметив движение на лестнице, Кобылин метнулся вправо. Громила с разбитым лицом, сидящий над телом павшего товарища, успел достать пистолет. Выстрел грянул прямо над ухом Кобылина, рванувшегося не в сторону, а вперед, навстречу опасности.

Он успел перехватить руку с оружием, прежде чем прогремел второй выстрел и, вывернув в сторону кисть, выдрал пистолет из хрустнувших пальцев. Почувствовав чужое дыхание на шее, Кобылин сунул ствол через плечо назад и выстрелил. Левое ухо тут же оглохло, зато его отпустили. Разворачиваясь, Алексей свободной рукой отпихнул назад чье-то тело и, повернувшись, вскинул ствол.

Блондин слетел с лестницы спиной вперед, но на лету развернулся, словно кот, и приземлился на четвереньки, хлопнувшись коленями о бетон.

Он вскинул голову и с ненавистью глянул на вжавшегося спиной в стену охотника. В его облике осталось мало человеческого, он больше походил на большую серую лягушку, прижавшуюся к земле перед прыжком. Белые волосы были разделены, словно пробором, широкой раной, из которой на серый лоб сочилась черная жижа. Стекая по лбу, она текла в развороченную выстрелом глазницу, в которой ворочался бесформенный комок слизи. Сухие губы, напоминавшие кору дерева, были растянуты в жутковатой ухмылке, обнажая острые, словно иголки, зубы.

— Зубастик, — ласково сказал Кобылин, и еще один кусочек мозаики встал на свое место.

Тварь прыгнула. Кобылин выстрелил — не в нее, чуть в сторону, предугадав движение. Туда, где очутилась серая голова упыря. Выстрел разбил ему щеку, отбросил назад, а Кобылин выстелил еще раз, и еще. Спускаясь по лестнице, он продолжал стрелять, размазывая голову вампира по бетонному полу, до тех пор, пока сухо не щелкнул боек. Охотник как раз успел спуститься к первой ступеньки. Отбросив пистолет, он нагнул и вытащил из-за пояса, валявшегося в беспамятстве бандита, второй.

Вампир, лежащий на полу, шипел и сучил ногами. Его голова превратилась в бесформенное черное месиво, но тварь была еще жива. Кобылин знал это. Вернее, это знал тот, кто… Кто тоже был им.

Не отводя взгляда от монстра, Алексей быстро прошел к коробкам, подобрал испачканную черной слизью лопатку и вернулся обратно к упырю. Переложив пистолет в левую руку, он правой крепче сжал лопатку, вскинул ее к потолку. И опустил. И еще раз. И еще.

Лопата была тупой, из мягкого металла, и Кобылину пришлось ударить несколько раз, прежде чем серая шея поддалась. Голова вампира, походившая на гнилую распухшую тыкву, откатилась в сторону и шипение прекратилось. Тело еще содрогалось, но голова уже начала оплывать, словно кусок горячего воска. Кобылин отшвырнул лопату, взвел курок и окинул поле боя долгим взглядом.

У разбитого стола, там, откуда он начал, лежали трое. Двое не шевелились, третий еще хрипел и подергивал ногами, но опасности не представлял. Упырь на бетонном полу медленно истекал жидкой дрянью. У лестницы остались трое. Первый, которому Кобылин раздробил грудную клетку коленями, постанывал, закатив глаза. Второй, с головой разбитой о стену, лежал неподвижно и не дышал. Последний, тот, которому досталось рукояткой по голове, лежал на ступеньках, свесив руку вниз. По ней тихонько струилась кровь.

Кобылин медленно прошел вперед, на цыпочках поднялся по ступенькам, осторожно, левой рукой, приоткрыл дверь. За ней был коридор — темный, из мокрого бетона. Кажется, больше никого.

Тяжело дыша носом, он попытался сделать шаг вперед и вдруг с удивлением осознал, что ему холодно. Понял это быстро и резко, словно кто-то повернул выключатель и к нему вернулись чувства.

Опустив взгляд, Алексей понял, что стоит в дверях наполовину голый, измазанный своей и чужой кровью, босой, в одном белье. Кобылин сделал шаг назад, тихонько прикрыл дверь и запер ее на замок.

Обернувшись, он начал медленно спускаться по ступенькам, чувствуя, как его начинает потряхивать. Когда он проходил мимо хрипящего бандита, то почувствовал толчок в спину. Его нижняя челюсть выдвинулась вперед и шевельнулась, словно перекидывая невидимую зубочистку из одного уголка рта в другой. Рука дрогнула, поднялась, и ствол пистолета указал на бритую голову у его ног.

— Назад, — резко приказал Кобылин и мысленно оттолкнул самого себя. — Прочь!

Это было сложно. Сложнее, чем настроиться на нужную волну. Но он смог это сделать — рывком вывернулся из чужих объятий и, обмякнув, от облегчения, опустил руку с пистолетом.