Война ордена

Вокруг двух библиариев снова нарастало напряже­ние. Один знак, одно слово — и оба войска устроят друг другу кровавую баню, сойдясь в рукопашной, — то, что лучше всего умели делать космические десантники. Сарпедон видел, как пальцы воинов медленно тянутся к спусковым крючкам и переключателям прыжковых ран­цев. Люди ждали только сигнала. Греск был мастером Ускорения — ментального дара, позволяющего подхлес­тывать метаболизм союзников, давая тем возможность двигаться с удивительным проворством и ловкостью. В предстоящем сражении этот талант мог стать решаю­щим.

— Я думал, что ты погиб, — сказал Сарпедон, — по­тому что и представить себе не мог, что ты примкнешь к этому сброду. У тебя все еще есть шанс отречься от этого безумия, пока мы еще не сцепились.

— Сарпедон, ты не понимаешь, — ответил Греск, и в его словах прозвучала искренняя горечь. — Мне бы не хотелось видеть, как ты умрешь, но Евмен жаждет твоей крови. Моей задачей было как можно дольше продер­жать тебя здесь. Заставить тебя штурмовать эти стены, удерживать оборону столько, сколько получится, толь­ко бы задержать тебя на достаточный срок. То, что слу­чится потом, будет уже вовсе не сражением. Уходи. Ты понимаешь меня?

Сарпедон неожиданно осознал, куда завел своих лю­дей. Выйдя под стены крепости, они лишились прикры­тия плотного полога джунглей — Испивающие Души стояли посреди вырубки прямо под зеленовато-серым небом.

— «Сломанный хребет», — произнес Иктинос.

— Отступаем! Всем подразделениям! — приказал Сарпедон. — Уходим!

Испивающие Души не были привычны к прика­зам об отступлении. Не нашлось бы в Галактике такого космического десантника, который бы с легкостью со­гласился бежать с поля боя. Но Сарпедон все еще оста­вался магистром их ордена, и воины начали отходить, возвращаясь по изуродованному битвой пространству, расплескивая болотную грязь и перепрыгивая повален­ные деревья. Командор оглянулся, чтобы увидеть, как Греск поворачивается к ним спиной и уходит обратно в крепость.

С неба ударило первое лазерное копье, глубоко войдя в землю там, где еще совсем недавно стоял Сарпедон. На него обрушилась волна раскаленного воздуха, и магистр едва сумел устоять на ногах, когда почва под ними захо­дила ходуном. Второй луч, яркий, словно само солнце, нашел свою цель, и командор увидел, как в сторону от­летает тело десантника, перерезанное пополам мощным лазером.

Бомбардировка, обрушенная на вырубку, просто изум­ляла своей мощью. Продолжай Испивающие Души штур­мовать ворота, их бы всех развеяло в пыль. И даже не­смотря на предупреждение Греска, слишком многие вои­ны погибли, разорванные на части лазерными столпами, вырастающими перед крепостью.

— Капеллан! — Сарпедон силился перекричать гро­хот. — Сражение окончено! Отводи людей в джунгли!

— Так точно, командор, — ответил Иктинос.

Капеллан давно стал священным символом ордена,

причем в некотором роде даже более важным, нежели магистр. Если Испивающие Души и были готовы сей­час за кем-то следовать, так это за ним.

Продолжая убегать по просеке, озаряемой пульсиру­ющими лазерами, бьющими с зависшего на орбите «Сло­манного хребта», Сарпедон неожиданно понял, что и сам уже давно подумывает поставить во главе ордена кого-нибудь более подходящего… того же Иктиноса например. В этом Греск был абсолютно прав: нынешний магистр чуть не привел Испивающих Души к гибели. Он и сам видел, что едва не уничтожил орден только потому, что был слеп, когда думал, будто знает истинный путь. И ес­ли он и в самом деле ошибался, а предатели были правы, то Сарпедон не заслуживал больше права командовать Испивающими Души.

— За Жиллимана, сына Императора! За отца-основателя!

Слова Мерчано эхом подхватили сотни Воющих Гри­фонов, собравшихся на просторной палубе Часовни Бое­вого Клича — величественного храма войны, использо­вавшегося экипажем «Лазурного когтя» в качестве пло­щадки для инструктажа перед операциями. Пол здесь был украшен многочисленными военными трофеями — фрагментами брони ксеносов, осколками раздавленных черепов предателей, препарированными трупами тварей, — словно запаянными между предметными стекла­ми, отполированными за тысячелетия сапогами Воющих Грифонов до идеальной гладкости.

— Во имя клятвы и слова! Во имя чести, вселяю­щей страх в сердца! Воющие Грифоны, как должно по­ступить с обещаниями давно павших братьев?

— Сдержать их! — грянул дружный хор отрядов, рот, старших офицеров; и громче всех звучал голос самого Мерчано, гордый и возвышенный, словно у проповедника.

— Даже если это будет стоить нам жизни? — кричал он, одновременно подстегивая своих людей и оскорбляя их этим вызовом.

Неразборчивый рев, раздавшийся со всех сторон, был лучшим и единственно возможным ответом.

— А если вашим душам будет грозить гибель и тела ваши будут изломаны? Сдержите ли вы свои клятвы, о Воющие Грифоны, наследники Жиллимана?