Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера

Приведя себя в порядок, командир стал осмысливать возникшую обстановку. Куда делся второй отряд, что с ним произошло — оставалось неизвестным, и теперь его отряду придется расплачиваться за всех. «Что ж, — с горечью подумал командир, — таковы новые условия», — и, осторожно выглянув из воронки, он стал внимательно осматриваться.

Левее, метрах в тридцати виднелась такая же воронка, оттуда, как и он высматривая, выглядывало несколько человек. На поле боя лежало много убитых из его отряда. Но были и раненые — повернув головы, они смотрели в его сторону. До оставшейся позади линии обороны немцев было с полкилометра, ее хозяева занимались приведением своих позиций в порядок.

Сзади — окопы врага, впереди — химкомбинат, слева — железнодорожный мост, справа — опять немецкие окопы. Круг замкнулся. Никакой связи с полком нет, радист был убит еще при форсировании линии обороны, рация находилась при нем. Из оружия командир обнаружил 2 ручных пулемета, 10 автоматов, 7 винтовок, до 30 ручных гранат. Воронки, в которых засел отряд, хорошо видны противнику со всех сторон, так как находились на самой вершине господствующей высоты. По нашим воронкам немцы могли вести прицельный огонь со всех сторон, из любого вида оружия, а для снайперов они были лакомой мишенью. Но это обстоятельство давало в руки отряду то преимущество, что можно было вести круговой прицельный огонь.

В целом сложившаяся обстановка была крайне тяжелой. Наступательных действий отряд вести не мог. Но и долго сопротивляться они не смогут, слишком мало осталось людей, оружия и боеприпасов, а каково наличие НЗ и совсем неизвестно. О воде никто пока не напоминал.

Это положение отряда ясно видели и понимали все. Однако паники, уныния или растерянности ни на одном лице командир не заметил. Это обрадовало и удивило. Откуда это? И тут же в его ушах прозвучало: «Ни шагу назад!» Он не то что заметил, он общим со своими людьми настроением почувствовал, что всех пронизывает единое чувство, одно непреодолимое желание: выстоять и во что бы то ни стало выйти победителями.

Солдаты энергично вкапывались на двух третях диаметра воронки. Заднюю, юго-восточную часть никто не занимал, иногда она ловила пули и снаряды. Изредка с поля боя доносились тяжелые стоны раненых и отчаянные призывы о помощи. Но до ночи никто не мог прийти им на помощь. Те, которые находились неподалеку и хоть как-то могли двигаться, сами переползли в воронку, а тех, кто подальше, и тех, кто не мог двигаться без посторонней помощи, просили голосом и знаками потерпеть до темноты. Но легко сказать — потерпите.

Никаких медикаментов в отряде не было. Санинструктор вместе с аптечкой погиб. Помощь друг другу люди оказывали кто чем и как мог. Командир взвода младший лейтенант Свиридов, спустившись на самое дно, доставал из разрытой ямы сырую прохладную глину и прикладывал ее к своей раненой ноге, от этого он чувствовал себя лучше, даже начал шутить, покрикивая:

— Эй! Кто там желает в лазарет? Спускайся ко мне, честное слово полегчает.

Первая ночь в воронках

Когда солнце село и дневная жара спала, все работы по укреплению лагеря были приостановлены. Некоторые солдаты, достав НЗ, жевали сухари, шпик. Командир достал портсигар, закурил впервые за этот тяжелый день, повернулся к комиссару:

— Ну, товарищ комиссар, что будем делать?

— Воевать будем, что же нам больше делать, — вздохнув, спокойно ответил комиссар.

— Воевать-то воевать, да надо подумать, чем и как. Надо бы как-то собрать и подсчитать силы и что-то придумать насчет связи с полком. Они же не знают, что мы живы.

— Все это верно, — согласился комиссар. — Кроме этого необходимо немедленно собрать НЗ у всех и распределять его в определенное время и равными частями. Кто знает, сколько нам придется загорать в этой яме.

— Согласен, продукты, оружие и боеприпасы необходимо собрать и наверху, — поддержал командир.

— Посоветуйтесь по всем этим вопросам с людьми, послушайте их мнение и предложения, — посоветовал комиссар.

— Так и сделаем, и сейчас же, — согласился командир.

Они подозвали поближе всех обитателей воронки. Людей оказалось двадцать восемь здоровых, одиннадцать раненых, из них трое тяжелых. Сколько успело вскочить во вторую воронку, пока было неизвестно.

Вполголоса командир доложил обстановку, в которой оказался отряд, и поставил задачи. Комиссар от выступления отказался, говорить ему было трудно, болела рана, но и своим присутствием он поддерживал командира. Состояние комиссара ухудшалось с каждым часом.

Предложения командира и комиссара солдаты одобрили и сами внесли ценные предложения. Один солдат предложил собрать на поле боя все индивидуальные пакеты, а также выделить одного или двух человек для ухода за ранеными:

— Ведь они больные, тут нужно постоянно заботу, а кто это будет делать? — спросил солдат.

Другой сказал, что хорошо бы собрать наверху пехотные лопаты:

— А ну-ка, немцы начнут нас обстреливать минами, куда будем деваться? Ведь блиндажей у нас нет, так надо хотя бы подкопы да ниши вырыть поглубже. А чем? На всех — четыре лопаты.