Война от звонка до звонка. Записки окопного офицера

Левый берег противник, естественно, занять не мог по той простой причине, что он был намного ниже правого и подходил к реке широким чистым полем. Этот берег хорошо нами просматривался и простреливался на всю глубину, поэтому, не рискуя и не торопясь, в надежде, что наша дивизия сама упадет к их ногам, как спелое яблоко, немцы сосредоточились в селе Наволок. Следует при этом заметить, что с наступлением холодов немцы вообще сникли, они, как осенние мухи, стали искать тепла — далеко от сел не уходили. По всему было видно, что зима в их расчеты не входила. Однако, бравируя успешным наступлением на Тихвин, они все еще держали хвост трубой, вели себя достаточно нагло и заносчиво.

Когда мы пришли в село, солнце уже висело низко над горизонтом, ветер усиливался, а мороз все более крепчал. Для тщательной рекогносцировки мы вышли на самую вершину холма. Под нами висел крутой пятидесятиметровый обрыв, внизу черной лентой перекинулись через реку остатки плотовой переправы, взорванной нами несколько дней назад. Широкая река внизу выглядела тихой и спокойной, покрытая одеялом первого, нетолстого и еще очень непрочного льда.

По обеим ее окраинам виднелись красные толстопузые шары бакенов, оставшиеся, как беспризорники, зимовать во льду, напоминая собой, что еще недавно здесь проходил довольно оживленный водный путь, который прервала эта война. Справа от переправы стояли два больших деревянных корпуса школы-семилетки, и по самой кромке обрыва, пересекая старое кладбище, тянулась наша линия обороны с редкими огневыми точками.

Осмотрев окрестности, мы заметили, что вниз по течению река прорезает большой массив леса, который плотно подступает к обоим берегам. Не сговариваясь, группа устремилась туда, наверно, каждый про себя подумал, что именно там и должно быть наиболее подходящее место для переправы. Спустившись с холма, мы двинулись вдоль берега вниз по течению, маскируясь в редком прибрежном кустарнике. Временами спускались под берег и шли по кромке льда, лед опасно трещал под нами и прогибался. К закату мы успели достичь опушки леса, который облюбовали с холма.

Здесь возникала реальная угроза внезапной встречи с подвижными группами немцев, в этом лесном массиве они замыкали кольцо нашего окружения; не доверяя царившей тишине, командир группы выделил и послал в разведку трех бойцов во главе со старшиной Арешкиным. Солнце уже село, и ветер немного утих, но мороз не сдавался и все больше усиливался. Небо стало заволакивать редкими облаками, в воздухе замелькали снежинки. Далеко на востоке поднималось бледное зарево, предвещая близкий восход луны.

Еще раз пройдя и обследовав берег мы поняли, что лучшего места для переправы нам не найти: оба берега здесь более низкие — удобно для лошадей и машин; и второе — ландшафт образует естественную лощину — есть возможность для сосредоточения дивизии, а со стороны немцев ее прикрывает невысокий холм.

И снова Арешкин

Теперь сама переправа — выдержит ли лед? Оставив наверху группу разведчиков во главе с капитаном Демидовым, мы с инженерами спустились к руслу, взяли в нескольких местах пробы льда и, сделав расчеты, убедились, что чем дальше к середине реки, тем тоньше лед, лишь недалеко от берега он способен выдержать нагрузку, но не более десяти — пятнадцати килограммов на квадратный метр — что крайне мало! Кроме того, хотя река была покрыта льдом, все же в некоторых местах, особенно на глубинах, зияли еще не замерзшие полыньи, из которых медленно поднимался пар. Пробуя крепость замерзания попытались всей группой перейти реку, однако, по мере удаления от берега, лед под нами стал все чаще трещать и раскалываться. Дальше идти было рискованно, и мы повернули обратно.

Стали советоваться, как быть? Ведь для окончательного решения вопроса одних математических расчетов наших инженеров мало, необходимо практическое опробование льда. Тем временем возвратилась разведка и доложила, что в трехстах — четырехстах метрах от нас немцы спешно роют траншеи, сооружают блиндажи и огневые точки, готовясь, очевидно, к длительной осаде дивизии.

Выставив небольшое боевое охранение с ручным пулеметом, командир стал вызывать добровольцев, согласных перейти по льду на другую сторону реки. Первым, как и следовало ожидать, вызвался Арешкин, за ним еще двое.

— Хорошо, пока достаточно троих, — остановил командир. — Кто первым пойдет? Идти сначала необходимо одному.

И снова первым вызвался старшина Арешкин. Арешкин — молодой, лет двадцати пяти, донецкий шахтер, незадолго до войны он демобилизовался из армии, работал на шахте врубмашинистом. Атлетического телосложения, он всегда кипел энергией. Если ему нечего было делать, все равно не мог спокойно стоять на месте. Посвистывая, он по-цыгански приплясывал или, ухватив кого-то из своих товарищей, барахтался, забавляясь с ним, как кот с мышкой. Всегда веселый, жизнерадостный и остроумный, он заряжал своим энтузиазмом всех окружающих.