Война племен

Катарину перевели в другую ячейку. Ей позволили заселиться в одну из квартир полуразрушенного дома, который давно облюбовали люди из сопротивления. Она знала, что за ней следят, что ее соседи доносят о каждом шаге, о каждом шорохе в ее квартире. Это не сильно беспокоило Катарину. Все, что она могла делать — это продолжать работать. Кенерия устроил ее в корпус робототехники, где она начала заниматься проектированием электромагнитных клеток нового поколения. Наступление правительственных войск продолжалось. Сопротивление несло потери. До Катарины дошли слухи о боях с применением ядерного оружия на Нирене. В глубине души, она начала надеяться, что правительство разгромит сопротивление и обе стороны погибнут. Кенерия редко навещал ее. Лидер рекомбинантов превратился для Катарины в исчадие ада, которое следовало пристрелить еще в утробе матери. В тот день она вернулась домой поздно ночью. Отворив дверь, она бросила на пол сумку с едой, которую ей выдали в обед, и направилась в ванную.

Раздевшись, она быстро приняла душ и вытерлась. Став перед зеркалом в полный рост, она повернулась боком и погладила рукой слегка округлившийся живот. Не за горами тот день, когда все поймут, что она беременна.

— Четырнадцать недель.

Катарина шарахнулась в сторону и ударилась плечом о стену. Лавджой спрыгнул с потолка и остановился напротив.

— Не подходи, — прошептала она, отступая к двери.

Он не изменился. Правда, подбородок стал украшать какой-то шрам. Да и ошейник все еще был при нем.

— Я же обещал, что приду за тобой.

— Что ты здесь делаешь! — закричала она во все горло.

— За примерное поведение меня выпустили. Если напортачу, нас убьют. Нас троих, — добавил он.

— Кто сказал тебе? — прошептала Катарина, сползая на пол.

— Кенерия лично сообщил. Сказал, что эксперимент ему весьма интересен. Ребенок, рожденный от случки рекомбинанта и оборотня, на его памяти появится впервые.

— Если появится, — выдохнула Катарина.

— Безусловно, — кивнул Лавджой, протягивая к ней руки и поднимая с пола. — В чем спать будешь? — спросил он, вынося ее из ванной на руках.

— Голой буду.

— Это хорошо, — пробормотал он.

В кромешной тьме, он опустил ее на кровать. Она быстро забралась под одеяло и замерла.

— Лавджой? — позвала она в тишине.

— Я думаю, — донеслось до нее с потолка. — Ложиться рядом с тобой или спать здесь.

— Ты можешь спать на потолке? — не поняла Катарина.

— Могу. Но это неудобно.

— Ложись в кровать.

— Уверена?

— Нет. Но ты ложись.

Спустя секунд пять, он уже забирался к ней под одеяло. Голый. Катарина лежала тихо, боясь пошевелиться. Он тоже не двигался.

— Тебе действительно не дали имени? Только серийный номер? — спросила она.

— Да.

— Сколько тебе было, когда они…

— Точно не помню, — ответил Лавджой. — По-моему, около тридцати.

— Прошлое до имплантации помнишь?

— Кое-что. Смутно. Родители из сопротивления. Погибли во время наступления. Я ячейку какую-то возглавлял. Нас накрыли. Меня живым взяли.

Катарина глубоко вздохнула, набираясь сил для следующего вопроса.

— Жена? — тихо произнесла она. — Дети?

Лавджой коснулся ее руки под одеялом и погладил пальцы.

— Не помню. Я думал об этом. Наверное, будь я привязан к кому-то, вспомнил бы. По крайней мере, я надеюсь, что до встречи с тобой у меня не было семьи.

Другой рукой Катарина теребила одеяло. Лавджой делал вид, что не замечает этого.

— Это больно? — спросила она. — Имплантация, я имею в виду.

— Нет. Под наркозом все. Просыпаешься и ты ни черта не понимаешь. Потом закачка программ из сети. Ежедневные обновления. Потом… Я даже не помню, как оказался под Гапи-Сити.

— Почему ты не убил меня, когда я вернулась раненой? — прошептала Катарина.

— К тому времени я начал что-то испытывать. Даже мысли тебя прикончить не возникло.

— А что возникло?

Лавджой повернулся лицом к ней и долго на нее смотрел.

— Ты такая красивая, — он убрал прядь волос с ее щеки и заправил за ухо. — Этот медный струящийся шелк и ярко-фиолетовые озера… У меня не было шансов. Ни единого.

Она повернулась к нему лицом.

— Ты же понимаешь, что мы все равно погибнем…

— Но, может быть, наш ребенок будет жить?

— Может… — сдавленно произнесла она и заплакала.

— Не плачь, — зашептал он, протягивая руки к ее щекам и стирая с них слезы. — Они ответят за все, — он коснулся губами ее подбородка. — Пусть не сейчас… — теплые губы на ее губах. — Пусть потом… Может, перед ребенком нашим… Или нашими потомками. Но они ответят. Они подохнут как крысы, которых мы едим.

Она кончила практически сразу. А потом прошептала, что любит его. Он приник к ее уху и сказал, что все равно любит ее сильнее. Потом долго гладил ее живот и целовал его. Так и уснул на нем, что-то шепча ее пупку.

***

3261 год по земному летоисчислению. Ячейка Арии-Сити. Пеленея.

Катарина, поглаживая живот, топала в ванную.

— Как думаешь, эта война когда-нибудь закончится?

— Нирены больше нет, — ответил Лавджой, допивая кофе. — Это последняя обитаемая планета, где мы можем выжить. И правительство, и сопротивление будут сражаться за нее до конца.