Война по Убеждениям (СИ)

— Ваша милость! — начал задыхающийся от злости крестьянин — эти люди! Сегодня ворвались в мой дом, пока я был вне стен города и рубил дрова. Они вели себя будто хозяева в том месте. Ели, пили, лапали мою жену и дочь. Грубили им и много чего еще! А потом главный из них возжелал мою бедную дочурку, а когда она отказал ему, то проломил ей череп своим топором!

Крестьянин продолжал задыхаться, лицо его покраснело и он не находил слов, что бы продолжить. Фридрих поднял руку. Стоявший рядом с ним представитель городской администрации заговорил:

— Слово предоставляется обвиняемым. Вам есть, что сказать в свое оправдание?

— Есть, ваша милость — начал один из солдат, обращаясь к Фридриху — крестьянин нагло перевиРаэт факты и лжет. Мы были в доме, но культурно зашли. Во время обхода снег начал валить огромными комьями с неба. Мой товарищ страшно замерз и начал уходить на тот свет. Мы зашли в первый попавшийся дом и попросили хозяйку принести чего нибудь горячего, а дочь покрывала. Начет лапали или вели себя некультурно — это лож. Дочурка умерла не по нашей вине. Хозяйка изначально относилась к нам, мягко говоря, недоброжелательно, а когда увидела, что ее дочурка оказывала знаки внимания нашему молодому и пострадавшему товарищу, то взбесилась и ударила ее топором раньше, чем кто-либо из нас успел ее остановить. После чего не нашла ничего лучше, как обвинить нас. Мы с вами с самого начала и были в Саксонии, были в Гессене и снова в Саксонии. Мы вам врать не станем.

Он умолк и повисла гробовая тишина. Женщина, которая потеряла свою дочь, попыталась кричать, захлебываясь слезами, но ее быстро вывели, несмотря на протесты ее мужа. Фридрих задумался.

— Опросить свидетелей, что были поблизости?

— Да — встрепенулся черноволосый немец.

— Я друг пострадавшей семьи — вышел неплохо одетый уже преклонных лет мужчина. Он держал в своих руках шляпу и нервно мял ее. Он замолчал на несколько секунд, подбирая слова и стараясь не встречаться взглядом с представителем администрации и лордом этих земель:

— В момент происшествия я проходил мимо их дома. Мне надо было сходить к одному человеку по поводу нашей сделки. Просто дело в том, что мы недавно планировали заключить договор на поставку меха и мяса на юг Германии, а если и повезет то во Францию.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста — прервал его речь Альмерик, тот самый представитель от администрации. Он был довольно молод для занимаемой им должности. Весьма амбициозный малый. Имел характерную немецкую внешность. Черные волосы, карие глаза. Сам по себе не был высок, а так же не имел каких-то выдающихся физических признаков

— Да-да — торопливо ответил свидетель — так вот. Шел я мимо дома и услышал непонятную возню и крики. Забежав в дом, я увидел, как один из солдат держит хозяйку, а второй склонился над мертвой девочкой. Я тут же выбежал из дома и побежал к отцу семейства.

— Это все? — скучающе спросил Фридрих. Ему не нравилась вся эта суета и возня, но у Альмерика горели глаза. Он жил этим и благодаря врожденным умениям вроде «работать локтями», довольно быстро и неплохо продвигался по карьерной лестнице.

— Да — он поклонился и вышел из здания. Зашел следующий. Это был старый человек, у которого уже не было на голове волос. Он был облачен в броню, и гордо выпрямив спину, большими шагами приблизился к Фридриху.

— Я солдат, мой господин. Я шел за вами, за вашим отцом. Я помню ваше бесстрашие у поместья Бебанбургских. Тогда я понял, что вы наша надежда! Пусть ваше слово рассудит этот спор, и вы сможете покарать виновных, а также помочь невиновным! И мне как солдату будет стыдно носить эту форму, если хоть один из моих сослуживцев будет себе позволять угрожать, или запугивать местное население! Однако сейчас я хотел бы высказаться в защиту обвиняемых. Я был в патруле вместе с моими двумя друзьями. Мы возвращались и встретили этих людей. Я ручаюсь за их слова, что одному из них стало очень плохо. Он был бледен, и казалось, что уже отходит в мир иной. Мы предложили свою помощь, но они отказались и занесли его в тот самый дом. Вернее сначала постучались и, прождав на морозе почти две минуты, наконец вошли в дом. Если бы хозяйка открывала быстрее, то тот пятый, что сейчас не может ходить, возможно, сейчас бы бегал.