Война после Победы. Бандера и Власов: приговор без срока давности

Кстати, в попытках обелить генерала его современные последователи договорились до того, что никаким антисемитом он не был и вообще презрительно относился к фактам гонений со стороны немцев на евреев. При этом цитируют действительно очень известный документ 1944 года — отчет немецкого куратора министерства по делам о восточных территориях. В нем говорилось, что власовское движение не национал-социалистично. Они не ставят цели бороться против мирового еврейства, и вообще вся их идеология — это жидкая настойка из либерализма и марксизма.

Этому документу выпала счастливая жизнь. Абсолютно каждый сторонник Власова с удовольствием приводит из него выдержки. Хотя именно этими строками, собственно говоря, обличается генерал Власов. Он ведь себя марксистом никогда не считал. Напротив, он говорил о том (и свидетельством тому является манифест комитета освобождения народов России, оглашенный 14 ноября 1944 года в Праге), что Февральская революция — вот его идеал. А марксизм — это как раз влияние Милентия Зыкова.

Так вот, Власов был типичным продуктом своей эпохи. И никакая борьба нацистов с евреями его не смущала, потому что он позволял себе делать примерно такие же заявления. Уже давно вышла блестящая работа двух прекрасных историков, Дмитрия Жукова и Ивана Ковтуна, об антисемитизме на оккупированных территориях Советского Союза[5]. В ней есть отдельная глава о генерале. Поэтому все разговоры о том, что Власов не был антисемитом, пора прекращать по причине их абсолютной вздорности.

Милентия Зыкова немцы, кстати сказать, ликвидировали. По какой причине — понятно. Во-первых, он никогда не скрывал своих марксистских взглядов, во-вторых, газета, которую он редактировал, всегда была фигой в кармане.

Зыков позволял себе говорить вещи, которые, в общем-то, истинный прислужник нового мирового порядка говорить не имел права. Ну и, наконец, не будем забывать, что соседство с евреем несколько пятнает белоснежные ризы великого борца с иудо-коммунизмом Андрея Андреевича Власова.

Можно было, конечно, провести некую идеологическую линейку от Каннегисера до Зыкова, что, памятуя про доктринерство немцев, было неосуществимо. Зыкова пришлось уничтожить. Власов, естественно, против этого не возражал. Вообще, это очень характерно для генерала: он никогда и ни в чем важном не перечил немцам. Это не оппозиция, как о нем потом, после войны, будут рассказывать. Что, дескать, он поучал кого-то, всегда смело выражал свою точку зрения. Это откровенная ерунда.

20 июля 1944 года произойдет покушение на Гитлера. Среди заговорщиков окажется немало людей, задействованных в акции «Власов», которые идеологически окормляли генерала и служили связующей нитью между ним и органами германской разведки и вермахта. Ни за кого из них Власов не заступился, более того, на одном из обедов он сделал вид, что этих людей не знает. Потом он скажет Штрик-Штрикфельдту примерно следующее: «Дорогой мой, что вы делаете? Таких друзей быть не может. Я прошел Советский Союз, я точно знаю — очень опасно иметь таких друзей». И опять же этот факт многое говорит о моральных качествах генерала Власова.

Сначала немцы не требовали от него создания каких-то вооруженных сил. На тот момент в Германии все были уверены, что война и так скоро закончится. Планировалось, что сокрушительные удары во время наступления 1942 года принесут победу Гитлеру. Власов должен был просто идеологически обрабатывать солдат и офицеров Красной армии, чтобы они сдавались в плен. Генералу стали устраивать турне по оккупированным территориям. Но вскоре их пришлось закончить, потому что Власов быстро вошел в роль мессии — Наполеона от русского резистанса — и начал говорить о том, что без него у немцев ничего не получится.

Дескать, он сам должен установить степень своих взаимоотношений с нацистами. Власова пришлось отправить в Берлин, поселить на вилле в окружении соратников. И по сути дела вся акция «Власов» повисла на волоске, потому что генерал однажды даже сказал примерно так: «Если все рухнуло, ладно, отправьте меня в лагерь. Я там буду сидеть. Да какой лагерь! Всей птичке пропасть, коль увяз коготок». За подписью генерала Власова продолжали выходить воззвания и статьи, и Власов не то что не редактировал очень многие из них, но даже не подозревал об их существовании. Пропагандистская машина прекрасно работала самостоятельно.