Война послезавтра

— Бомберы в пяти минутах, палубники — в трёх.

— Время до цели?

— Около трёх.

— Подлетаем и пикируем до высоты… — Афанасий прикинул свои возможности как наводчика неймса, — километр. Всем нацепить шлемы защиты!

— А нас не собьют? — хладнокровно осведомился второй пилот.

— Пока мы не показали зубы — не собьют, — усмехнулся Афанасий. — С виду мы мирные люди, изучаем ледовую обстановку.

— Они уже знают, что мы можем возить в отсеках, — напомнил Дохлый, — по первому «Илу».

— У тебя есть другие предложения?

— Нет, — признался сержант.

— Майор, где наши «сушки»?

— Примерно в двадцати минутах, — доложил Сивоконь.

— Ничего, не полезут америкосы, а пока сообразят, что происходит, мы будем далеко. Майор, второго захода не будет, прицелься поточнее.

— Постараюсь, — ответил Романов.

Время ощутимо сгустилось, напоминая невидимый резиновый пузырь, сжимающийся перед носом самолёта.

Афанасий, настроившийся на бешеную отдачу сердца, буквально чуял приближение самолётов противника (коллегами и партнёрами называть их не поворачивался язык), и лишь отсутствие знакомых ориентиров не давало ему возможности начать атаку первым. А так хотелось!

— Пикируем! — сообщил Романов.

Самолёт клюнул носом и устремился к свинцово-серой, с фиолетовым отливом, поверхности океана, набирая скорость.

— Даю связь с нашими парнями.

В наушниках раздался голос командира звена «Су‑30», приближавшихся с востока:

— «Десятый», я «Пятнадцатый» «Су», вижу вас на радаре.

— Отвлеките «Хорнеты» с авианосца!

— Бомберы будут раньше.

— С бомберами я сам разберусь, не приближайтесь к ним, они, скорее всего, вооружены акустронами.

— Чем?

— Инфразвуковыми пушками. Не отвлекайтесь.

— Понял, выполняю.

Экран перед Афанасием по-прежнему был пуст, он не видел ни американские самолёты, ни российские, но вполне представлял, что происходит в воздухе на высоте пяти-семи километров, хотя ничем пилотам «Ила» помочь не мог.

— Ниже!

Экран перед ним показал сизый квадрат воды и чёрную чёрточку корабля поперёк, мигающую красными звёздочками. Это был уже знакомый Пахомову носитель «Зевса» — «Ночное Солнце», и судя по всему, увидеть над собой российский транспортник он не ожидал, так как оставался в неподвижности всего в паре километров от стены льдов. Либо его капитан понадеялся на защиту авианосца и чувствовал себя как у Христа за пазухой.

— Бомберы рядом!

— Пусть ловят наш… — Афанасий не договорил.

По кабине, по всем агрегатам самолёта, по телам пассажиров, по головам ахнула гулкая дубина потрясения!

У Афанасия лязгнули зубы! Тошнота на мгновение свернула желудок в узел, зрение смазалось, в душе родился вопль и застрял в глотке колючим рыбьим хвостом!

— … дь! — выругался кто-то.

Брегвадзе прокричал что-то на своём родном языке.

— Они атаковали нас из акустрона, сволота! — прилетел скрежет зубов Дохлого.

Афанасий не ответил, он боролся с собой, понимая, что у него всего несколько мгновений на прицеливание и выстрел.

— Майор, живы?!

— Проклятие! — прохрипел пилот.

— Держи машину!

— Пытаюсь…

Самолёт опустился почти к самому кораблю, начал выходить из пике, содрогаясь и раскачиваясь. Пилоты вели борьбу не столько с тяжёлой машиной, сколько с последствиями инфразвукового удара (не было сомнений, что Б‑2 имели на борту акустроны), и Афанасий облился холодным потом, подумав, что второй выстрел лётчики не выдержат.

Пальцы нашли нужные клавиши на клавиатуре без участия сознания.

В днище грузового отсека «Ила» открылся люк, в который вылез пилон с «изделием Д».

В прицельное кольцо, перечёркнутое крестом, — управление «Шершнем» вогнали в особую компьютерную программу, стрелку не надо было самому ворочать дулом генератора и оптической системой наводки, — попало белое пятнышко — купол «Зевса».

По голове снова засадили дубиной! Пилоты близко подлетевших бомбардировщиков ещё раз выстрелили из акустронов, метя в пилотскую кабину.

Сознание помутилось.

Последним всплеском воли Афанасий отсек все неприятные ощущения, все посторонние мысли и шлёпнул ладонью по красному грибку включения неймса.

Выстрел!

Невидимая молния разряда сорвалась со щелястого рыла «Шершня», вонзилась в белый шарик генератора электромагнитных волн, пробивая его — и весь корабль! — насквозь.

Видеть этого Афанасий не мог, но воображение услужливо нарисовало красивую картинку: сквозную дыру диаметром около метра и устремившуюся внутрь корабля струю воды.

— Спасайтесь, крысы!

Самолёт неохотно полез вверх, продолжая раскачиваться. Лётчики всё же не потеряли сознания и на грани беспамятства продолжали управлять «Илом».

На экран выплыл чёткий треугольник. Афанасий не сразу сообразил — в голове царил кавардак, — что это один из американских «стелсов». Рука сама вцепилась в консоль компьютера.

— Майор, три градуса левее!

Пилот не ответил, и самолёт не повернул, но Афанасий на инстинкте объявил компьютеру новую цель и, дождавшись мгновения, когда кольцо с крестом прицела накроет треугольник Б‑2, вбил в консоль грибок пуска «Шершня».

Треугольник исчез.

По спине побежали мурашки, словно в неё кто-то целился из снайперской винтовки.