Война послезавтра

О чём она разговаривала с Олегом, осталось неизвестным, однако Афанасию развеселить её не удалось, и прощалась девушка с друзьями сдержанно, на минорной ноте.

— Что ты ей наплёл? — хмуро поинтересовался Пахомов, усаживаясь в машину.

— Ничего я не наплёл, — огрызнулся Олег, направляясь к своему белому внедорожнику. Он тоже был чем-то расстроен, хотя признаваться не стал.

Оба собрались проводить Дуню одиннадцатого июня, после завершения выставки, но десятого пришлось срочно собрать группу и отправиться на Дальний Восток…

Появился второй пилот, наклонился к Афанасию, грезившему с открытыми глазами.

— Подлетаем.

Афанасий кивнул, обернулся к операторам.

— Готовьтесь включать.

— Готовы, как пионеры, — ответил капитан Ширяев.

— Олег, что у тебя?

— Мощная ундуляция, поддерживается четырьмя «углами», один из них находится в Японском море.

— Корабельный «Зевс». Остальные где?

— Аляска, Гренландия, Чёрное море.

— У них же не было «Зевсов» в Чёрном море.

— Теперь есть. Все расчёты указывают на Одессу.

— Базу Черноморского флота Украины. Молодцы братья-славяне, предавать так предавать!

— Это не главное, у этих четырёх «углов» есть координатор, и располагается он…

— Хочешь, угадаю с одного раза?

— Валяй.

— В космосе!

Олег посмотрел на друга снизу вверх, раздвинул губы в слабой улыбке.

— Тебе можно астрологом работать. Правильно, в космосе. И это может быть только…

— Икс-тридцать семь!

— Он появляется над космодромом на высоте тысяча сто километров и всего на несколько минут, но этого хватает для спектральной оптимизации лучей остальных четырёх «Зевсов» и для поддержки линзы. Пока мы летели, он дважды выходил над космодромом, сейчас как раз появился в третий, и дважды аппаратура на наших спутниках фиксировала всплеск электрической активности линзы.

— Сбить бы его, к чёртовой матери! — возник за спиной Афанасия Сеня Марин. — Ракету с ядерным боезапасом запустить, небольшим, килотонн на десять, и дело с концом.

— Ракету нельзя, — покачал головой Олег, — Земле от взрыва больше достанется. К тому же проблемы это не решит, они другой «Х-37» запустят. Тут что-то другое надо придумать.

Афанасий подумал о дедовом неймсе, но вслух говорить на эту тему не стал.

— Ладно, начинаем работать, я в рубку.

Запаковаться в пилотском кресле было делом одной минуты.

Он огляделся.

Вылетели они в половине девятого утра, летели четыре часа и пересекли пять часовых поясов, поэтому в настоящий момент внизу, под самолётом, начинался вечер. Правда, над облаками вечером не пахло, солнце светило в хвост самолёту вовсю, снежно светилось холмистое поле облаков, и день казался чудесным.

Портила пейзаж только вырастающая впереди над облаками серая туманная гора, похожая на гигантскую раковую опухоль. Это и была ундуляция ПНД, спровоцированная процессами в ионосфере, вытягивающими из холодных арктических воздушных масс водопады влаги.

— Диаметр?

— Около трёхсот тридцати километров.

Афанасий присвистнул.

— Ничего себе прыщик! Что на обзоре?

— Объект в зоне прямого визуального контроля, — браво доложил Костя.

— Право руля, пойдём вокруг по суживающейся спирали, максимальное сближение с ПНД — пять километров.

— Есть, командир!

Дохлый возник сзади как привидение.

— Ух ты, красавец!

— Скройся с глаз.

— Командир, со скуки помереть можно, дай хоть на объект полюбоваться, — взмолился Дохлый.

— Не больше минуты, — согласился Афанасий, в душе соглашаясь с чувствами сержанта, в полёте у него не было возможности размяться как следует, отдохнуть и расслабиться.

— Олег сказал — это ПНД третьего класса.

Никто Дохлому не ответил, и он продолжил:

— А в Китае был только второй.

Пилоты снова промолчали, Афанасий тоже.

— Ну ничего, отольются кошке мышкины слёзы! — пригрозил Дохлый неизвестно кому.

Самолёт пошёл вокруг туманной опухоли, высота которой над облаками достигала уже двух километров.

Дохлый понаблюдал за ней, переминаясь с ноги на ногу, потом ему стало неинтересно, и он исчез.

Афанасию и самому скоро наскучило кружение, — левое крыло вниз, правое вверх, — бликующее море облаков, туманный купол, вообще вся операция, и он вернулся в пассажирскую кабину.

Там шёл яростный спор.

— Я за Россию пасть порву! — кипятился Дохлый, размахивая руками. — Не за президента или премьера, не за чиновничью рать — за русский народ! Ясно тебе?

— Да я пошутил, — примиряюще сказал капитан Ширяев, — не лезь в бутылку.

— Слова выбирай, а то я не посмотрю, что ты капитан.

— Ладно, ладно, успокойся.

Увидев Афанасия, спорщики умолкли. Дохлый сел, нахохлился, не обращая внимания на взгляды соседа — Бугаева, закрыл глаза.

Афанасий дотронулся до плеча Олега, мотнул головой на снайпера, задавая молчаливый вопрос.

— Ширяев брякнул, что в Иностранном легионе он получал бы в десять раз больше, чем в России, — тихо проговорил Олег, — вот Сеня и завёлся.

Афанасий с интересом посмотрел на бойца группы антитеррора, которого он уговорил служить вместе с ним, и подумал, что в его лице приобрёл не только друга, но и соратника.

Зашёл в пилотскую кабину.

— Сколько времени мы можем кружить?

— Часа четыре с хвостиком, — ответил Костя. — Потом придётся заправляться.