Война потерянных сердец. Книга 1. Дочь всех миров

Она всегда представляла, что будет шумно – крики, плач, долгая борьба. Но люди в широкополых шляпах и пришедший с ними отряд наемников в первую очередь напали на самых молодых и сильных мужчин, связав их в постелях прежде, чем те смогли оказать сопротивление. И даже те, кто пытался обороняться, делали это на удивление тихо; схватки сопровождались лишь сдавленным кряхтеньем и лязгом стали и пугающе быстро заканчивались последними вздохами.

Мать девочки, глава деревни, не проронила ни слова, когда они проснулись от топота лошадиных копыт и плача женщин. Она могла утешить дочь, только тихонько положив руку ей на плечо. Когда они ступили за дверь, женщина окинула взглядом деревню, ее жителей – вернее, то, что осталось после быстрого разгрома, – и предложила работорговцам сделку.

Девочке было не больше тринадцати лет, но она понимала, что мать пытается спасти своих людей от неизбежного. Она также понимала, что все тщетно. Кроме коротких, отданных сдавленным голосом матери приказов, не было произнесено больше ни слова.

До тех пор, пока девочка не ступила вперед, подняла лицо к одному из работорговцев, заглянула в его блестящие темные глаза и сказала:

– За меня ты получишь хорошую цену.

Слова соскользнули с языка раньше, чем она поняла, что собирается сделать. Работорговец оказался не таким страшным, как ей представлялось. Всего лишь толстый коротышка. Длинный мятый кожаный плащ едва не рвался на мясистых плечах и растянулся еще больше, когда мужчина повернулся, чтобы взглянуть на нее. Она знала, что он изучает ее необычную внешность: совершенно белые волосы с отдельными темными прядями, молочная кожа с россыпью небольших пятен более темного естественного оттенка. Один глаз зеленый, другой – белый.

Девочка услышала, как мать за спиной шагнула вперед, пытаясь остановить ее.

Но она не обернулась.

– За меня тебе дадут хорошую цену, – повторила она.

Ей понадобилось собрать в кулак всю свою решимость, чтобы голос не задрожал и не сорвался. Она сосредоточенно уставилась на трясущийся второй подбородок толстого работорговца. Один завиток ее разума потянулся к торговцу, заглядывая в отголоски его мыслей. В воздухе, как потом, пахло его жадностью.

– Может, будь ты завершенной, – проворчал он через пару секунд.

Он повертел в пальцах прядь белых волос, затем поднял подбородок девочки и повернул лицо, изучая полосу смуглой кожи на правой щеке.

– Но тут…

– Что?

К ним подошел второй торговец: в одной руке – черная шляпа, ладонь второй вытирает пот со лба. Он был худым, с узловатыми суставами на тонких руках, с запавшими щеками. Девочка заставила себя думать о том, как забавно они выглядят на пару. Толстый и тощий. Высокий и низкий. Как клоуны. Совсем не похожи на чудовищ.

– Взгляни сюда.

– Она фрагмент. Не настоящий вальтайн. И в любом случае слишком мала для публичного дома.

– Смотря для какого. – Толстый работорговец пожал плечами.

Даже обладая магией, девочка редко могла почувствовать хотя бы проблеск эмоций своей матери – та всегда крепко держала их в узде. Но сейчас ее, как от раската грома, тряхнуло от яростной паники.

И все же она нашла в себе силы не оборачиваться.

– Она не стоит и гроша, – произнес тощий торговец. – Может, будь она завершенной, за нее удалось бы что-то выручить.

Слова замерли у девочки на языке. Торговцы отвернулись от нее, оглядывая своих солдат, которые заковывали в цепи мужчин на входе в деревню. В панике она раскрыла ладони, и из руки вылетела бабочка света, стала приплясывать в воздухе, пока не ткнулась в лицо толстого торговца.

– Смотрите! – в отчаянии позвала девочка.

Вторая бабочка. Третья.

– Я могу повелевать магией. Я могу творить. Вы получите за меня хорошую цену. Лучше, чем в шахтах.

Двое торговцев наблюдали за взмывающими в небо бабочками, пока те не исчезли на фоне полной серебристой луны. Затем переглянулись, беззвучно обмениваясь мнением.

– Она вырастет вполне симпатичной, – медленно протянул толстый. – Юна, да… но ты когда-нибудь покупал на рынке незрелые фрукты?

Тощий торговец сложил руки на груди, пристально изучая девочку, отчего той показалось, что на спине закопошились муравьи.

Позади послышался голос матери:

– Она еще умеет готовить. Смотрите, какая она опрятная. И очень послушная.

Внезапно девочке стало очень трудно сохранять самообладание.

Теперь уже оба торговца задумчиво скрестили на груди руки. Девочка в отчаянии переводила взгляд от одного к другому.

– Ладно.

Тощий опустил руки, а потом рывком нахлобучил свою шляпу.

– Мы ее берем. Продадим в Эн-Захире тамошним павлинам.

– Подождите! – закричала девочка, когда работорговец схватил ее за руку. – Моя мать должна поехать с нами.

Торговец ощерился, будто ее просьба даже не заслуживала внимания.

– Пожалуйста. Она мне нужна. Она…

Глаза тощего торговца блеснули, и его злость свернулась в воздухе прокисшим молоком. Он открыл было рот, но не успел заговорить, потому что мать уже стояла рядом с девочкой, сжимая ее плечи.

– Она еще очень юна и боится, – затараторила мать. – Сама не сознает, что говорит. Я понимаю, что не могу поехать с ней.