Война с аксиомой

Я напрасно оглядывалась. Взрослых прохожих не было. А я хотела им поручить проводить девочек.

На секунду и мне стало страшно. Подростков было много, и они явно чувствовали себя хозяевами улицы. Они могли оскорбить и меня. Для них ведь не было авторитетов, они уважали лишь силу, злую, жестокую силу.

И странное чувство охватило меня, когда я переводила глаза с одного полудетского лица на другое, изуродованное или развязной гримасой, или наигранным истерическим возбуждением, или дурацким чубом.

Чьи же эти мальчишки, которые уже два месяца мешали нам «проводить мероприятия»? Кто ими должен заниматься, когда мы возмущенно захлопываем перед ними двери? Наши ученики «чистые», а эти «нечистые» — так? Но когда началось размежевание, когда учителя перестали замечать стаи таких ничейных подростков, с сигаретами и бутылками в карманах?!

— Есть тут у вас главный? — спросила я.

— А в чем дело?

Всех растолкал вихрастый парень на костылях. Одна штанина у него была высоко подвернута, почти под бедро.

— Твой дружок искалечил мою ученицу…

— Та нет, это не наш, это с Плехановской, Севка, припадочный.

— Наших мальчиков сейчас в школе нет. Я не могу уйти, а ее с подругой надо отвести в больницу. Можно это вам поручить?

Они застыли. У одноногого даже рот приоткрылся. Он сверлил меня взглядом, пытаясь понять, где тут подвох? А я вдруг представила себе насмешливое лицо Марии Семеновны: ее вздетые высоко на лоб брови и сползшие на кончик носа очки; потом рядом с ней возникла ледяная Светлана Сергеевна…

— Ладно. Доверяете — порядок! Подайте сюда вашу красавицу!.. — сказал одноногий.

И мне вдруг понравилось его лицо: топорно вырубленное, красноватое, развязно гримасничающее. Может быть, из-за маленьких глаз. Они оставались застенчивыми, даже смущенными.

И мне вдруг захотелось, чтобы этот парень учился в моем классе.

Майка одела Свету, закутала ей лицо шарфом и вывела к воротам. Она подчинялась нам, как загипнотизированная.

— Когда отведешь, вернись сюда: я хочу знать, что врачи скажут, — попросила я одноногого.

— А эта Погремушка на что? — кивнул он на Майку.

— Ладно, ладно, Цыган, не заводись. — Майка подпрыгивала перед ним, как маленькая собачонка перед большой овчаркой. Они, видно, были давно знакомы.

— Свете с ней будет веселее, — сказала я.

Света молчала. Она строго смотрела прямо перед собой, сведя брови. Она не меняла этого выражения после своего столкновения с Андреем. Выражение отчужденной взрослой горечи.

— Та не пускают же в вашу школу… — сказал Цыган.

— Постучишь три раза. Я дежурных предупрежу.

Я вернулась в школу, в зал, а через полчаса начали собираться учащиеся. Вошла нарядная Светлана Сергеевна, и зазвучал традиционный вальс «Учительница первая моя», который она танцевала с мальчиками, как бы открывая бал…

Я боялась посмотреть на часы, боялась взглядов ребят. Мне казалось, что все понимают, на какой страшный риск я пошла от педагогической растерянности…

— Не смотри каждую минуту на часы, — вдруг сказала Светлана Сергеевна.

— Ты уже слышала?

Она задумчиво пожала плечами.

— Я бы не решилась…

— Какой же выход?

— Возможно, все-таки послала бы Андрея.

— Она бы с ним не пошла…

— Во всяком случае, я уверена, что эти твои «герои» не подведут. Такие ценят доверие.

И мне стало сразу легче, я очень верила в ее опыт.

А потом меня вызвали дежурные, и у ворот одноногий парень сказал, что Свету положили в больницу, а Майка побежала за ее родителями, потому что у нее перелом носа. И вдруг я услышала свои слова. Честное слово, они выговаривались как-то помимо моей воли.

— Ну, а теперь я приглашаю вас на вечер! Как гостей!

Я широко открыла ворота, за мной двинулось человек восемь мальчишек, и дежурная Оля Абрамова прошептала мне в ужасе:

— Ой, а вдруг пальто украдут?!

И побежала вперед, охранять одежду.

Наши гости вели себя вначале вполне пристойно, хотя от некоторых попахивало спиртным. Но потом им наскучили приличия, и они стали пугать девочек, корча зверские рожи и подмигивая.

Мрачный Рыбкин стал проталкиваться к ним, но Цыган опередил его и что-то тихо сказал своим. Они недовольно расселись под стенкой, и снова воцарилось спокойствие.

— А ведь парень с понятием, — усмехнулась Светлана Сергеевна.

— Жаль, что мы таких упускаем.

И я подсела к нему, заговорила о каких-то пустяках и вдруг услышала ироническое:

— У вас все с подходцами.

— У кого — у вас?

— Ну, учителей. Я же вас насквозь вижу… — процедил он сквозь зубы.

— Да? Каков же сейчас я применяю подход?

— Подход номер один: привлечь хулигана чуткостью.

— А разве тебе не хотелось бы встретить человеческое отношение?

— А с чем его едят, это отношение?

Он вскочил и на костылях запрыгал по залу, мешая танцующим.

Тут вбежала запыхавшаяся Майка, переполненная новостями. Танцы прервались, все окружили ее, но она подошла к Цыгану и начала свой доклад так, точно рассказывала ему лично, как начальству.

Очень она была смешная. Маленькая, веснушчатая, с вытянутой, как у кролика, мордочкой. Цыган не улыбался. Он смотрел на нее с высоты своего роста задумчиво, внимательно, чуть покровительственно…