Война с Альянсом

Последний вопрос задал с ехидцей. Для меня, когда осмотрелся в столице, одним из откровений оказалось, что профессия дворника стала престижной. На такую должность, а это именно должность, непросто устроиться, и требуется своего рода блат. Абы кого не берут, домовладелец при приеме в обязательном порядке интересовался прошлым своего работника. Чаще всего ими становились прошедшие воинскую службу и имеющие награды. Тем не менее требовалось еще какое-то поручительство от какого-либо сослуживца или знакомого. Работа же дворником не такая и простая. На первый взгляд, кажется, что это не так: маши себе метлой да мусор или снег убирай. Однако это лишь видимая часть. В обязанности дворника также входят слежение за порядком на вверенной ему территории и совместная работа с полицией. Да и подработок, так называемых халтурок, у дворника хватает. Кому-то надобно дров нарубить, вещи перетащить или последить за сбором квартирной платы. Опять-таки дворник имеет право выписать определенную справку.

– Ваше высокопревосходительство, все понял, немедленно отдам распоряжение! Дороги и тротуары окажутся в идеальном порядке, – заверил меня градоначальник.

– Только не переусердствуйте, – попросил я и разорвал связь.

– И почему поливать улицы не додумались до вашего распоряжения? – удивленно покачал головой Александр, который все отлично слышал. – Сейчас бы не так с улицы духота шла, а был бы прохладный воздух.

– Лучше поздно, чем никогда, – ответил я и сказал: – Пойдемте, хочу от господина управляющего услышать, как он до такой жизни докатился, а потом и с его сожительницей побеседовать.

– Иван Макарович, а может, кофе и ограничитесь протоколами? Чего он вам может нового рассказать? Право слово, идти в сырой и холодный подвал, брр… – Помощник Анзора передернул плечами, словно ему резко стало холодно, невзирая на то, что на дворе больше двадцати градусов, хотя и ночь стоит.

– Пойдемте, – отмахнулся я. – Вы же могли переусердствовать, а управляющий – себя оговорить. Мне необходима правда, какой бы горькой она ни была.

Александр вздохнул, но перечить не посмел. Мы вышли из его кабинета, который помощник главного контрразведчика за собой закрыл аж на два ключа!

– Остерегаетесь, что кто-то может вас обворовать? – сдерживая улыбку, поинтересовался я у своего спутника.

– Таковы порядки, начальству виднее, а оно требует, чтобы никто посторонний по кабинетам не шлялся, – ответил Александр, намекая на Анзора, который выдвинул такие требования своим подчиненным.

Хм, правильно, если уж заниматься вопросами безопасности и разведкой, то начинать необходимо с себя. Что получится, если каждый сможет заходить в кабинеты? Никакие секреты не утаить. Следует этот опыт перенять и насаждать в той же армии или моем управлении. Часто случается, что Анну прошу принести кофе, и в приемной посетители остаются одни. Охранители, что у дверей, бумаги-то на столах не охраняют… С такими размышлениями спустился за Александром Анзоровичем в подвальное помещение, где находятся камеры для заключенных. Последних, слава богу, немного, шпионов и смутьянов-революционеров в Сибири практически нет. Условия тут, мягко скажем, не очень, зато сейчас вот прохладно, хотя и сыро. Ну, это если после жары и духоты в подвале оказаться, а проведи тут пару часов – и замерзнешь к чертям собачьим.

– Открывай, – приказал Александр Анзорович охраннику, указав на железную дверь в камеру.

– Есть, – коротко ответил ефрейтор.

Господин Корбин сидит на нарах, на лице ссадины, глаз заплыл, губа разбита. Рубашка, когда-то белая, вся в розовых разводах. На ногах у бывшего управляющего заводом обуви нет, только носки, а его брюки – без ремня. Я молча огляделся. Кроме нар и отхожего места, тут нет ничего, если не считать решетки на оконце под самым потолком да ярко светящей лампочки.

– Встать! – рыкнул ефрейтор, и арестованный со стоном с нар поднялся и тут же покачнулся.

– Свободен, – махнул я рукой охраннику.

– Дверь не запирай, – велел ефрейтору Александр, когда тот направился из камеры.

Я молча прошелся по камере: шесть шагов – и уперся в стену. Это одиночка, тут не разгуляешься.

– Хочу услышать все, что вы говорили для протокола, и получить объяснения – из-за чего пошли против империи, – не оглядываясь на Корбина, произнес я.

Люди Анзора допрос проводили с пристрастием, этого Александр не скрывал. На самом деле я опасался увидеть бывшего управляющего с переломанными руками и ногами. Не исключал возможности, что он и вовсе при смерти. Нет, его перед моим приездом привели в более-менее сносное состояние. Не удивлюсь, если и обезболивающее вкололи. Зная Жало, несложно предположить, что тот мог подстраховаться.

– Отвечай! – гаркнул Александр.