Война с лилипутами

Ушан упал, а туфли продолжали носиться по комнате, как будто в них были спрятаны взбесившиеся моторчики.

– Ну вот, – сказал Панченга с притворным расстройством, – опять ушибся! Опять будешь синяки залечивать.

– Простите, господин президент Академии, – ответил плачущим голосом ушан. – Я нечаянно.

Он пополз по полу в погоне за туфлями, с трудом догнал их и начал заворачивать в бумагу.

– Нет, ты объясни обществу, – потребовал Панченга, – объясни, почему ты тянешь с работой, обманываешь человечество?

– Попрошу вас подождать еще немного, ну хоть неделю. Я найду этот секрет!

– Но ты помни, чем грозит обман!

– Я знаю, господин президент. Я же не ем, не пью, не сплю…

– А вот это лишнее, – сказал укоризненно разбойник. – Мне нужны живые академики. И костюм погладь, стыдно перед обществом!

Забрав сверток с туфлями и униженно кланяясь, ушан покинул комнату, и все обернулись к Панченге-старшему в ожидании ответа на загадку.

– Видели, что он изобрел? – спросил Панченга. – Он изобрел способ, как избавиться от трения. Такую мазь изобрел. Только ею что смажешь, трения – как не бывало! Да вы сами видели. У него туфли без трения.

– Это очень смешно, – сказал Весельчак У. – Только какой в этом изобретении смысл?

– А тот смысл, господин Весельчак У, – сказал папаша Панченга, – что, если смазать этим составом подступы к крепости, ни один заклятый враг не сможет в нее забраться. Только подойдет – тут же шмяк задом об асфальт!

– И в чем же проблема? – спросил Крыс.

– А в том, что он набрал мази на две подошвы, и больше не получается. Говорит, сырье некачественное! Ну, я ему покажу – некачественное!

Панченга-старший перебирал в жирных пальцах разноцветные четки, каждая бусина в них – размером с виноградину.

– Давайте следующего! – приказал Крыс. – Не весь же день нам на твоих ученых глазеть!

– А почему не поглазеть? – ответил Панченга-старший. – Это же сокровища! И каждый – гений! А всего их у меня тридцать голов.

– Тридцать? – ахнула Алиса.

– И тридцать изобретений, – ответил Панченга. – И каждое изобретение может удивить мир. И каждое изобретение я так переворачиваю с ног на голову, что даже изобретатель никогда бы не догадался без моей благородной помощи.

Пока Панченга смеялся и ему вторил сынок, пираты ввели еще одного изобретателя. Он был щеголеватым, стройным, почти трехметровым сирианцем, несколько похожим на зеленую ящерицу, гуляющую на задних лапах.

– Ага! – воскликнул при виде его старый разбойник. – Надеюсь, ты уже сделал, что тебе велели? Мое терпение истощается!

И Панченга указал пальцем на одну из бусин своих четок.

– О, простите, великий академик! – воскликнул сирианец. – Но осталось совсем немного!

– Ну, покажи моим друзьям, что мы с тобой умеем делать, – велел Панченга.

– Как прикажете. – Сирианец вынул баллон с распылителем. Вернулся к двери и жестом отогнал от нее стражника. Затем молча опрыскал дверь прозрачным раствором.

– Давай, давай! – торопил его Панченга. – Не можем же мы вечно тебя ждать.

– Одну минутку, чуть подсохнет!

Наконец, убедившись, что раствор высох достаточно, сирианец шагнул к двери, протянув вперед зеленоватые тонкие руки. И вдруг, ко всеобщему удивлению, его руки до половины прошли сквозь дверь.

– Ну! – Панченга даже привстал. – Давай, давай! Еще немного, и пройдешь.

Сирианец старался пройти сквозь дверь, но застрял посередине, руки почти по плечи – на одной стороне, туловище – на другой. Он дергался, рвался, старался, но ничего не получалось, хотя Панченга-старший очень сердился и готов был подбежать к сирианцу и протащить его сквозь дверь.

– Нет, – сказал наконец сирианец, устав бороться с дверью. – Слой не получается ровным. Молекулярный состав хромает.

– А ты его выпрями! Сколько можно ждать!

– Вы же знаете, я тружусь не покладая рук.

Ученый выглядел страшно расстроенным, даже его хохолок упал набок, что у сирианцев свидетельствует о крайнем душевном волнении.

– Ведь притворяется, – сказал Панченга. – Придется наказать.

Он снова взялся за бусинку. Пуччини-2, который внимательно наблюдал за ним, вдруг произнес:

– Не надо, господин Панченга. Это слишком жестоко и несправедливо.

– А ты откуда знаешь? – изумился Панченга.

– Я многое знаю, – ответил фокусник.

– Ладно уж, иди и работай, – смилостивился Панченга, и сирианец, вдвое согнувшись в дверях, покинул гостиную.

– Может, хватит? – спросил Весельчак У. – Я страшно как проголодался.

– Простите, – сказал фокусник, – мы хотели встретиться с супругами Коралли.

– Ах да! – Крыс сделал вид, что забыл о просьбе фокусника. – Конечно же, покажите нам профессора Коралли!

– Не имею ничего против, – сказал Панченга.

«Что-то он такой сговорчивый, – подумала Алиса. – Не иначе как замыслил какую-нибудь каверзу».

На этот раз пришлось ждать несколько минут. Панченга объяснил:

– Наверное, отдыхают. Они у меня устают, ученые. Головки у них слабые, мозгов слишком много.

Наконец в дверь втолкнули невысокого черноволосого мужчину, при первом же взгляде на которого Алиса поняла – это отец Лары Коралли.

– Карл Коралли, прошу любить и жаловать! – воскликнул старый разбойник.