Война с саламандрами

Стояло жаркое редакционное лето, то есть время года, когда ничего, то есть совсем ничего не происходит, когда не делается политика и нет даже никаких конфликтных ситуаций в Европе. Однако и в это время читатели газет, лежа в агонии скуки на берегах водоемов или под редкой сенью дерев, утомленные зноем, природой, деревенским покоем и вообще простой и здоровой жизнью отпускников, каждый день ждут, все время обманываясь в своих ожиданиях, что, по крайней мере, хоть газеты принесут что-то новое и освежающее: какое-нибудь убийство, войну, землетрясение — короче говоря, Что-нибудь; а если этого чего-нибудь в газете не оказывается, они трясут ею и оскорбленно заявляют, что в этих газетах ничего, то есть совсем Ничего нет, и что их вообще не стоит читать, и что они прекращают свою подписку на них. А в редакции сидят пять или шесть всеми покинутых людей, потому что их коллеги тоже разъехались по отпускам, где разочарованно трясут газетами и жалуются, что в них ничего, то есть совсем Ничего нет. И вот они сидят в своей редакции, пока из наборной не приходит метранпаж и говорит с укоризной: «Господа, господа, у нас на завтра еще нет передовицы...»

— Ну что ж, давайте тогда... ну, вот это... об экономической ситуации в Болгарии, — предлагает один из покинутых всеми людей.

Метранпаж отвечает с тяжелым вздохом:

— Да кто ж это станет читать, пан редактор? Так ведь во всем номере опять не будет Ничего, Что Можно Читать.

Шесть покинутых мужчин поднимают взоры к потолку, будто бы там можно найти Что-нибудь, Что Можно Читать.

— Вот если бы Что-нибудь случилось... — неуверенно предлагает один из них.

— Или если бы был... какой-нибудь... интересный репортаж... — продолжает другой.

— О чем?

— Да не знаю...

— Или выдумать... какой-нибудь новый витамин... — ворчливо предлагает третий.

— Сейчас, летом? — возражает четвертый. — Витамины — это для образованных, это лучше осенью...

— Как же жарко-то, господи! — зевает пятый. — Вот бы что-нибудь про полярные области...

— Но что?

— Хоть что-нибудь. Вот как был этот эскимос Вельцль. Отмороженные пальцы, вечная мерзлота и все такое.

— Легко тебе говорить, — перебивает шестой. — А откуда это сейчас-то взять?

В редакции воцаряется безнадежная тишина.

— Я тут в воскресенье ездил в Йевичек... — нерешительно произносит метранпаж.

— Ну и что?

— Говорят, там сейчас отдыхает какой-то капитан Вантох. Говорят, что он там, в Йевичке, родился.

— Какой еще Вантох?

— Толстый такой. Говорят, что он морской капитан, этот Вантох. Еще говорят, что он где-то там добывал жемчуг.

Пан Голомбек обменялся взглядами с паном Валентой.

— А где «там»?

— На Суматре... На Целебасе... Ну, в общем, там где-то. Говорят, что он там тридцать лет прожил.

— Дружище, а ведь это идея! — сказал пан Валента. — Мог бы получиться первоклассный репортаж. Поедем, Голомбек?

— Ну, попробовать можно, — согласился Голомбек и слез со стола, на котором сидел.

— Вон там он, — сказал хозяин пивной в Йевичке.

В садике за столом сидел, широко расставив ноги, толстый господин в белой фуражке, пил пиво и задумчиво водил толстым указательным пальцем по столу. Оба журналиста подошли к нему.

— Редактор Валента.

— Редактор Голомбек.

Толстый господин поднял на них глаза:

— What? Что?

— Я — редактор Валента.

— А я — редактор Голомбек.

Толстый господин с достоинством привстал со своего места.

— Captain van Toch. Very glad. Присаживайтесь, братишки.

Оба журналиста с радостью подсели к столику и положили перед собой блокноты.

— А пить что будете, братишки?

— Газировку с малиновым сиропом, — сказал пан Валента.

— С малиновым сиропом? — не веря своим ушам, произнес капитан. — Это зачем? Эй, хозяин, принесите им пива! А кстати — что вам вообще нужно? — спросил он, опершись локтями о стол.

— Правда ли, пан Вантох, что вы здесь родились?

— Ja. Родился.

— Скажите, пожалуйста, а как вы попали на море?

— Через Гамбург, понятное дело.

— А как долго вы уже капитан?

— Двадцать лет, братишка. Бумаги у меня все с собой, — уверенно сказал капитан, похлопывая по своему нагрудному карману. — Могу показать.

Пану Голомбеку захотелось было познакомиться поближе с бумагами капитана, но он подавил в себе это желание.

— И за эти двадцать лет вы, пан капитан, конечно, бороздили моря во многих частях света?

— Ja. Бороздил. Ja.

— А где именно вы побывали?

— Ява. Борнео. Philippines. Fidji Islands. Solomon Islands. Carolines. Samoa. Damned Clipperton Island. A lot of damned islands, братишка. А что вы все время спрашиваете?

— Ну, просто... Ведь это интересно. Мы бы хотели услышать от вас побольше, понимаете?

— Ja. Услышать побольше — просто так, что ли? — капитан поднял на них свои светло-голубые глаза. — Вы что, из police, ну, из полиции?

— Нет-нет, пан капитан! Мы из газеты.

— Ага, из газеты. Reporters, да? Ну, пишите тогда: Captain J. van Toch, капитан судна «Кандон-Бандунг»...

— Как?

— «Кандон-Бандунг», порт Сурабая. Цель поездки: vacances — черт возьми, как это сказать?

— Отпуск.

— Ja, к свиньям, отпуск. Ну вот так и напечатайте в сообщениях о том, кто прибыл. А теперь, братишки, убирайте эти свои notes. Your health.