Война с саламандрами

– Браться за оружие. Вооруженный до зубов. С развевающимися знаменами. Нанести удар в спину. Отравленные стрелы, – радостно бубнил испытуемый. – Пыл битвы. Мы не покинем поле боя. Избирательная борьба.

– Стихия.

– Разбушевавшаяся. Стихийный отпор. Злокозненная стихия. В своей стихии.

– Довольно! – остановил его профессор. – Вы журналист, а?

– Совершенно верно, – учтиво отозвался испытуемый. – Я репортер Вашатко. Тридцать лет работаю в газете.

– Благодарю, – сухо поклонился наш знаменитый американский соотечественник. – Finished, gentlemen[104]. Анализом представлений этого человека мы установили, что… м-м, что он журналист. Я думаю, нет смысла продолжать. It would only waist our time. So sorry, gentlemen![105]

– Смотрите-ка! – воскликнул вечером репортер Вашатко, просматривая редакционную почту. – Полиция сообщает, что труп Чепелки найден. Зарыт под забором в саду у Суханека и обернут в окровавленный мешок! Этот Роусс – молодчина! Вы бы не поверили, коллега: я и не заикался о газете, а он угадал, что я журналист. «Господа, говорит, перед вами выдающийся, заслуженный репортер…» Я написал в отчете о его выступлении: «В кругах специалистов выводы нашего прославленного соотечественника получили высокую оценку». Постойте, это надо подправить. Скажем так: «В кругах специалистов интересные выводы нашего прославленного соотечественника получили заслуженно высокую оценку». Вот теперь хорошо!

Пропавшее письмо

– Боженка, – сказал министр своей супруге, накладывая себе обильную порцию салата. – Сегодня днем я получил письмо, которое тебя заинтересует. Придется представить его на рассмотрение кабинета. Если оно станет достоянием гласности, одна политическая партия сядет в изрядную лужу. Да вот, ты прочти сама, – министр пошарил сперва в одном, потом в другом внутреннем кармане. – Постой, куда же я его… – пробормотал он, снова ощупывая левый карман на груди, потом положил вилку и стал рыться во всех остальных. Внимательный наблюдатель заметил бы при этом, что у министра такое же несчетное количество карманов во всех частях костюма, как и у простых смертных. Там лежат ключи, карандаши, блокноты, вечерняя газета, портмоне, служебные бумаги, часы, зубочистка, нож, расческа, старые письма, носовой платок, спички, использованные билеты в кино, вечное перо и многие другие предметы повседневного обихода. Наблюдатель убедился бы в том, что и министр, ощупывая карманы, бормочет: «И куда ж я его дел?!», «Ах я, безголовый», «Погоди-ка…» – в общем, те же фразы, что произносит в таких случаях любой другой обыкновенный смертный.

Но супруга министра не уделила должного внимания этой процедуре, а сказала, как всякая жена:

– Да ты ешь, а то остынет.

– Ладно, – сказал министр, рассовывая содержимое по карманам. – Видимо, я оставил письмо на столе в кабинете. Я его там читал. Представь себе… – начал он бодро, тыкая вилкой в жаркое. – Представь себе, кто-то прислал мне оригинал письма от… Одну минуточку, – с беспокойством прервал он сам себя и встал. – Все-таки я загляну в кабинет. Должно быть, я оставил его на столе.

И он исчез. Когда он не вернулся и через десять минут, супруга пошла в кабинет. Министр сидел посреди комнаты на полу и рылся в бумагах и письмах, которые смахнул с письменного стола.

– Разогреть тебе ужин? – несколько сурово осведомилась супруга.

– Сейчас, сейчас… – рассеянно пробормотал министр. – Скорее всего, я засунул его в бумаги. Что за глупость! Никак не найду его. Странно, ведь оно где-то тут…

– Поешь, а потом ищи, – посоветовала жена.

– Сейчас, сейчас! – раздраженно отозвался министр. – Вот только найду. Этакий желтый конверт… Ах, какой я безголовый! – И он снова принялся рыться в бумагах. – Я читал это письмо здесь, у стола, и не выходил из кабинета, пока меня не позвали ужинать… Куда же оно могло деться?

– Я пришлю тебе ужин сюда, – решила жена и оставила министра на полу, среди бумаг.

В доме воцарилась тишина, только за окном шумели деревья и падали звезды. В полночь Божена стала зевать и пошла на цыпочках заглянуть в кабинет.

Министр, без пиджака, потный и взлохмаченный, стоял посреди кабинета, где все было перевернуто вверх дном: пол завален бумагами, мебель отодвинута от стен, ковры брошены в угол. На письменном столе стоял нетронутый ужин.

– О господи, что ты делаешь? – ужаснулась министерша.

– Ах, отстань, пожалуйста! – рассердился супруг. – Что ты пристаешь ко мне каждые пять минут? – Впрочем, он тут же сообразил, что не прав, и произнес уже спокойнее: – Искать надо систематически, понимаешь? Осмотреть все подряд. Где-то оно должно все-таки быть, ведь сюда никто не входил, кроме меня. Если бы не чертова уйма всяких бумаг!

– Хочешь, я тебе помогу? – сочувственно предложила супруга.

– Нет, нет, ты только наделаешь у меня беспорядок! – замахал руками министр, стоя среди ужаснейшего хаоса. – Иди спать, я сейчас…

В три часа утра министр, тяжело вздыхая, пошел спать.