Война с самим собой

Перенос агрессивных сексуальных побуждений с внешних объектов на самого себя является характерной особенностью мастурбации, и, соответственно, в основе этого занятия лежат те же самоубийственные предпосылки подмены одного объекта другим.

С точки зрения психоаналитиков мастурбация является актом самоуничтожения, но не в рамках общепринятых понятий, а в смысле воздействия на самого себя, основанного на агрессивных побуждениях по отношению к другим.

Блестящее замечание Георга Гроддека¹ навело меня на мысль о сопоставлении психоаналитических выводов с историей о сотворении мира и теорией инстинктов жизни и смерти. «Ему был необходим новый объект приложения любовных устремлений, ибо он искал лишь собственного удовольствия; поэтому ему (человеку) был дан помощник... кто-то, кто помог бы ему... находить удовольствие вне пределов собственного тела».

Георг Гроддек. Книга Ид. «Издательство по публикации сведений о нервных и умственных расстройствах», 1926.

Само собой разумеется, Гроддек не имел в виду, что Ева была создана для спасения Адама. И все же он поднимает философский вопрос о причине существования двуполого человечества. У биологов на этот счет есть определенное мнение; психологи имеют право на собственную позицию. Опираясь на нашу теорию инстинктов, можно предположить, что дифференциация полов существует с целью развития объективной направленности восприятия. Иными словами, в процессе творения появляется новый объект, в значительной степени аналогичный субъекту и в то же время, в силу существенных отличий, дополняющий его. Это означает, что когда мы любим (кого-либо другого), мы живем. Этот тезис как нельзя лучше согласуется с многочисленными высказываниями Христа и Платона.

Рассматривая мастурбацию как фактор, провоцирующий самоубийство, нельзя не упомянуть о редких, но имеющих место случаях суицида, напрямую связанных со страхом перед испытанием. Известно, что многие люди перед испытанием ощущают безотчетный страх невротического характера. Этот комплекс, свойственный многим юношам и школьникам, был обозначен Задгером¹

Дж. Задгер. Страхи и сны, связанные с возможностью разоблачения. «Международный психоаналитический журнал», т.VI, с. 140-150,1920.

как страх перед разоблачением. Задгер изучил несколько случаев самоубийства школьников и понял, что в основе трагической мотивации лежал страх быть застигнутым врасплох за постыдным занятием. При этом его выводы звучат весьма убедительно².

Цитируется по книге автора «Человеческий разум».

Существует еще одна, на первый взгляд парадоксальная мотивация. Речь идет о том, что удовлетворение жизненных инстинктов осуществляется через добровольную смерть. Этот комплекс развивается на основе самого пагубного эротического проявления — нарциссизма. В этом случае человек предпочитает не ждать, пока судьба или посторонний убийца оборвут нить его жизни. При этом человека питают иллюзии собственного всемогущества; ему кажется, что даже в таком деле, как решение собственной судьбы, ему нет равных. Он считает себя хозяином жизни и смерти. Подобная мания величия неоднократно воспевалась поэтами и шизофрениками, хотя является не чем иным, как заурядной инфантильностью. Эти самоубийцы уверены в существовании жизни после смерти или исповедуют теорию реинкарнации. Таким образом, с точки зрения жертвы, самоубийство не является истинной смертью. Точно такая же идеалистическая фантазия принимается в расчет, когда смерти от рук других людей предпочитается самоубийство как поступок, демонстрирующий личное мужество, религиозное рвение, бесстрашие и т. д. В данном случае нарциссизм, о котором уже шла речь в связи с самоубийством на почве эксгибиционизма, базируется на пустых фантазиях.

Желание умереть

Кто сидел у постели человека, умирающего от собственноручно нанесенных ран, и выслушивал его мольбы спасти ему жизнь, на которую умирающий покушался незадолго до этого, тот в полной мере ощутил парадоксальность ситуации — самоубийца не хотел умирать!

В таких случаях принято считать, что пациент, повинуясь минутной слабости, «меняет свою жизненную позицию». Однако это не объясняет причину подобной перемены. Как правило, боль не так уж велика. В действительности перспектива смерти становится менее отчетливой, чем непосредственно перед попыткой самоубийства, так как «надежда умирает последней». Создается впечатление, что для этих людей самоубийство — не более чем детская игра, а их возможность к адекватному анализу происходящего так низка, что они до конца не осознают, что творят. Совершая самоубийство, в глубине души они не верят, что умрут¹.