Война сердец (СИ)

— Что он с тобой сделал? Отвечай! Он угрожал тебе? Требовал денег? Обижал? Он тебя бил? — Роксана подскочила к дочери и, ухватив её за плечи, грубо встряхнула.

— Ну что вы, мамочка! Никто меня не бил! Мой друг — очень хороший. Его зовут Данте. Мы просто сидели на берегу реки и болтали, и я забыла про время. Вот и всё. А потом он меня проводил до моста.

— До моста? А что же он с тобой не пошёл? Что это за мальчик? Из какой он семьи? Где живёт?

— Он живёт там, за мостом. Я не знаю из какой он семьи, — Эстелла пожала плечами. — Я его не спрашивала. Но он так интересно рассказывал про лошадей, про курочек и козочек, и про то, как он гоняет овец по пастбищу...

— ЧТО?! Гоняет овец? — грудь Роксаны высоко вздымалась, хозяйка её едва не лопалась от бешенства. — Ты связалась с пастухом? Я запрещаю! Я требую, чтобы ты больше НИКОГДА, никогда не смела общаться с этим нищебродом!

— Но мама...

— Он не нашего круга! Только этого мне не хватало! Достаточно того, что у тебя бабка плебейка, каких ещё свет не видывал!

— Но мама...

— Всё! Прочь! Я всё сказала. Марш в свою комнату! Ты наказана. Сегодня ляжешь спать без ужина! И неделю ни ногой из дома. Будешь выходить только на мессу утром и вечером в моём сопровождении.

— Но мамочка! — большие глаза девочки вновь наполнились слезами.

— Никаких но! Иди к себе! Разговор окончен. И приведи себя в порядок!

Эстелла, опустив голову, отправилась наверх. Она медленно добрела до спальни, но даже дверь открыть не успела, как услышала выкрик:

— У-у-у... дура! — из комнаты напротив высунулась белокурая голова Мисолины. За головой появилась и её хозяйка.

— Так тебе и надо, что тебя наказали! Лучше бы тебя вообще заперли в подвале и отдали на съедение крысам и тараканам! — Мисолина показала язык.

Эстелла ничего не ответила. Девочка была слишком расстроена, чтобы ещё препираться со злюкой-сестрой. Эстелла открыла свою дверь и захлопнула её Мисолине прямо в лицо, едва не прищемив той нос.

— Ты, дура, ты мне чуть нос не расквасила! — завопила Мисолина за дверью. Эстелла, погрозив кулаком, плюхнулась на кровать, не снимая платья.

Берта стояла посреди гостиной с таким видом, будто проглотила литр уксуса. Гортензия поскуливала и фыркала, тычась носом ей в грудь.

— Это вы во всём виноваты, — прошипела Роксана.

— Я?

— Да, вы. Вы делаете это мне на зло. Хотите сделать из моих дочерей себе подобных. Старая ведьма!

— От ведьмы слышу. Я, может, и старая, но, в отличие от некоторых, я — порядочная женщина. И у меня в семье нет убийц.

— Что?

— То. Слишком долго я молчала, но теперь я всё выскажу. Это ты и твоя семейка угробили Хусто, угробили Альсидеса и оставили меня в одиночестве. Кроме того, я больше чем уверена, это ты приложила ручку к смерти Бласа.

— ЧТО?! — Роксана выронила веер, инкрустированный топазами.

— Именно так. Не надо тут строить из себя невинность. Я не такая глупая, как ты думаешь.

— Не смейте мне тыкать! — взбеленилась Роксана. — Старая приживалка!

— Я остаюсь в этом доме исключительно из-за своих внучек. Я не позволю тебе вырастить из них бесчувственных кукол. Когда ты бегала по всем углам и наставляла Бласито рога, ты думала я ничего не замечаю? Может, он и не замечал, а я и не говорила — больно уж он тебя любил. Но я-то не слепая, я ж видела, как ты бегала из дома по ночам и возвращалась утром. Вертихвостка! Мало тебе всё было! Тебя любили, на руках носили, а ты вон чего творила. Мой сын тебе плохой партией показался. И поэтому ты решила его убить, когда тебе подвернулась партия получше. Не так что ли?

— Это неправда! Я никого не убивала! — закричала Роксана на всю гостиную.

— Враньё! — отрезала Берта. — Ты — самая обычная потаскушка, хоть и с родословной!

Роксана замахнулась, чтобы влепить бывшей свекрови пощёчину, но остановилась, так и замерев с рукой у самого бертиного носа. Гортензия, угрожающе рыкнув, попыталась зубками цапнуть Роксану за рукав.

— Ну давай, ударь меня! — с вызовом произнесла Берта. — Радуйся, что я не сказала внучкам о том, кто на самом деле их мамаша. Не хочу делать им больно. Но ежели ты меня выведешь, я расскажу всем и всё! И ещё схожу в жандармерию и заявлю там, что это ты убила моего сына.

— Блас упал с лошади! Это был несчастный случай! — Роксану буквально трясло от злости. Да как эта карга смеет обвинять её в убийстве?

— А уговорила его сесть на эту лошадь — ТЫ! Будешь отрицать? Бласито никогда не ездил верхом. И никогда бы не поехал, если бы ты это не придумала. Он тебе во всём потакал. Он тебя любил, даже готов был перебороть свой страх перед лошадьми, чтоб только тебе угодить. Это ты убила моего сына! — Берта хлюпнула носом. — Мерзавка!

Роксана сжала кулаки.

— Ещё одно слово, и вы об этом пожалеете.

— Что? Убьёшь и меня? Давай! — выплюнула Берта, надвигаясь на бывшую невестку.

— Повторяю в последний раз: я не убивала Бласа! Если вы будете продолжать в том же духе, я пожалуюсь Арсиеро. И он вас выставит из этого дома.