Война (СИ)

Самым сложным было ждать подкреплений от испанцев, потому как чешские повстанцы действовали очень изобретательно и решительно. Мало того, за спинами чешских партизанских отрядов уже концентрировались войска Фридриха Пфальцского и Йиндржиха Матиаша Турна.

Чехи применяли тактику, при которой малые отряды повстанцев возникали, будто бы ниоткуда. Фердинанд входит в город, а ночью, когда его армия уже пьет и насилует, вдруг, начинается отстрел имперцев. Появляются слаженные группы, которые работают в городах и скрываются или в строениях, или вовсе растворяются среди многочисленных имперских отрядов, превращающихся в городах в банды. Среди даже командиров армии Фердинанда мало кто знал даже друг друга на уровне роты, порой, даже и полков.

Да, такие отряды чешских партизан отслеживали, людей пытали, они рассказывали, что это русские разработали такую тактику городских боев, многочисленных засад, и даже глубоких рейдов на территорию Священной Римской империи. Казалось, что нужно пойти и повесить самолично русского посла Лаврова, но тот, напротив помогал императору. Русский отряд в имперских войсках оказался одним из наиболее подготовленных к такой тактике чехов, потому несколько получилось снизить ущерб от богемцев, как только начали свою работу русские.

А еще русские очень оперативно предоставили имперцам оружие, даже пушки. Могло сложиться впечатление, что в Москве готовились заранее к войне. Еще из странного, так то, что испанцы имели укомплектованную армию, которую и послали Фердинанду. Не пришлось долго ждать.

Все равно, то, что еще зимой казалось легкой прогулкой, превращалось в затяжную и сложную войну. Но то, что он, Фердинанд теперь выиграет и заставит всех еретиков стать католиками, император не сомневался.

— Мой император! — в шатер к Фердинанду вошел облаченный в рейтарские доспехи мужчина, который сразу же склонился перед монархом.

— Вы? Мне докладывали о том, как эффективно действует ваш отряд. Сколько у вас воинов? — спросил имперетор.

— Две сотни рейтаров с русскими двуствольными пистолями, а еще две сотни конных казаков и отряд русских пюшкярьей, — отвечал… Альбрехт Венцель Эусебиус фон Валленштейн.

— Вот как? Казаки и русские? Или казаки тоже русские? Впрочем, не это важно, — Фердинанд встал, подошел к сундуку в углу своего шатра и достал оттуда увесистый мешок, скорее всего наполненный монетами. — Вы за собственные средства наняли рейторов, вооружили их. Сколько стоил наем русских артиллеристов и пушкарей, ума не приложу. У меня только один отряд в пять сотен русских мушкетеров, так они запросили оплату, словно отряд состоит из двух тысяч, не меньше.

Император протянул мешок Валленштейну.

— Не знаю, насколько это покроет ваши расходы, но берите. Сражайтесь под моими знаменами и я отблагодарю вас, — император задумался. — Гичин? Тот городок, под которым мы стоим. Я продам вам его за меньшую сумму, чем золотых в этом мешке. Но вы должны отличиться.

Альбрехт Валленштейн стоял молча, чуть склонив голову. Нет, он не раболепствовал и не растерялся в присутствии монарха. Император не вселял трепет в этого энергичного талантливого человека, коим без сомнения являлся Альбрехт Валленштейн. Просто он, всего-то выходец из богемской аристократии, пусть уже далеко не бедный человек, Валленштейн общался с теми людьми, которые отказали самому Фердинанду. У него есть соглашения с русскими, о которых сам император мечтал бы.

Как только в Праге произошла казнь имперских послов, с Валленштейном связались старые знакомые — русские, командир большого отряда наемников, которые ранее располагались в столице Богемии. Альбрехту предложили не много ни мало стать… вершителем судеб в разворачивающейся европейской войне.

Без особых терзаний менявший веру с протестантской на католическую, Валленштейн не был пропитан религиозностью. По крайней мере, вера в Бога сильно уступала в мировоззрении амбициозного аристократа вере в военную удачу, деньги, земли и власть, которую они дают.

В 1615 году, всего-то три года назад, Альбрехт посетил Россию, где не просто посмотрел на то, как обучают русские войска, но и сам стал обучаться. Сперва в так называемых «настольных сражениях» он тактически проигрывал почти любому ученику Военной Государевой школы, но разозленный унижением, ведь Валленштейн считал себя уже состоявшимся командиром, Альбрехт стал впитывать военную науку, как губку.

А ему показывали тактики работы малых групп и возможности мобильной малой артиллерии, которую русские умудрились, словно на кораблях, устанавливать на прочных, обшитых железом, повозках, которые тянула четверка мощных коней: или фризов, или голштинцев, но неизменно это были выносливые животные.