Война (СИ)

- Я не лгу, черт возьми. Просто ты совсем рехнулся! Совсем сошел с ума со своими притязаниями! Ты меня третируешь, как какую-то игрушку, вещь – и сам как будто этого не видишь. Знаешь, сколько раз я уже пожалел, что решил вновь быть с тобой?!.. – удар сбил его с ног, Юки от неожиданности повалился на пол. По лицу из разбитого носа потекла горячая кровь, а от боли глаза застлал мутно-белый туман.

- Следи за тем, что говоришь! – Акутагава и не думал извиняться. Он заставил Юки подняться на ноги, потом подтолкнул к дивану, куда тот тяжело рухнул. – Мне сейчас из тебя душу вытрясти хочется, поэтому трижды подумай, прежде чем ляпнуть нечто подобное.

Юки посмотрел на свои ладони, запачканные кровью, затем на мужчину, возвышающимся над ним - у того был совершенно чужой и незнаковый взгляд. Кулаки Акутагавы были сжаты, весь его облик свидетельствовал о непреклонности, однако это не остановило Юки:

- Я хочу уйти от тебя! – произнес он это со смешным носовым звуком. Акутагава вновь замахнулся на него, но все же сдержался. Наклонившись вперед, он уперся руками в спинку дивана позади Юки и, приблизив свое лицо к его лицу.

- Ты никуда от меня не уйдешь, любовь моя. На этот раз – в прямом смысле. Мне следует наказать тебя за то, что ты сделал, и я накажу. Забудь о том, что когда-нибудь сможешь по своей инициативе разорвать нашу связь. Забудь о своей работе – с этого дня ты ни шагу не сделаешь с виллы, пока я не решу, что тебе вновь можно доверять. Ты даже в прилегающий к вилле парк не сможешь выйти в одиночку – я приставлю в тебе телохранителей. Ты будешь вести себя тихо и послушно, потому что только это я тебе и позволю делать. И если ты начнешь мне возражать, Юки, поверь, я сделаю все, чтобы сломать твое сопротивление и одними словами я обходиться не буду.

- Ты действительно свихнулся… - прошептал тот сдавленно.

- Мне кажется, я сообщил тебе об этом еще в школе «Масару Мидзухара». Это ты свел меня с ума, Юки.

Молодой человек не сразу нашелся, что ответить на бескомпромиссные слова, сказанные Акутагавой. В Юки бушевали эмоции и он с трудом сдерживал себя от того, чтобы от испытываемого им отчаяния впасть с истерию. Любовник продолжал стоять, нависнув над ним, и сверлить его прямым и жестоким взглядом. Наконец, Юки удалось победить в себе порывистое желание вскочить на ноги и просто попытаться убежать, и он заговорил негромко:

- Не делай этого с нами, Акутагава, не надо… Ты сейчас разрушаешь последний мост, связывающий нас.

- Хватит говорить глупости, черт возьми! – зрачки мужчины начали расширяться, выдавая его состояние: он уже плохо контролировал себя.

- Глупости?! Тебе прекрасно известно, что я не смогу жить как птица в золотой клетке! Ты знаешь это, но все равно хочешь превратить меня в своего пленника.

- Ты сам в этом виноват!

- Ты ошибаешься. И не представляешь, как сильно и глубоко ты ошибаешься!

Акутагава отпрянул, кривя лицо от переполняющего его гнева. Он ушел в сторону, к пустому бару, где остановился на несколько секунд, сжимая и разжимая кулаки. Его дыхание было тяжелым, плотным, как у загнанного на корриде быка, ослепленного и одержимого всепоглощающей яростью и болью. На миг у Юки появилась надежда, что тот сейчас сможет успокоиться и образумиться, но он ошибся… Акутагава зарычав, начал ударами кулаков и ног разносить бар в щепки: первым делом оказались разбиты стекла и зеркала, затем очередь дошла до столешницы и перегородок из искусственного камня. Юки, встав с дивана, наблюдал за ним с напряженным замешательством.

- Что это в твоих глазах, Юки? Это удивление? Или страх? – рассмеялся мужчина, когда от бара остались одни ошметки. От его смеха у того побежали мурашки по коже, что-то жуткое слышалось в нем.

- В такие моменты мне кажется, что я тебя совсем не знаю!

- Быть может, это правда, и ты меня действительно не знаешь?

- Значит ли это, что ты притворялся?

- Притворялся? – Акутагава задумчиво хмыкнул, услышав такой вопрос, и направился к нему. – Нет, я не притворялся. Я любил тебя, Юки. Я был нежен с тобой, потому что не сомневался в твоей любви ко мне! Но сейчас… сейчас…

Мужчина схватил Юки за шею так сильно, что едва не перекрыл ему доступ воздуха в легкие. Горячие губы прижались ко рту Юки, сжигая их своей грубой страстностью и напором; язык Акутагавы скользнул внутрь, насильственно теребя его язык. В действиях любовника не было ни капли нежности, только животная похоть, которая оскорбляла Юки, унижала его.

- Акутагава, прекрати! – сдавленно проговорил он, пытаясь отстраниться. Тот не снизошел до ответа. Приподняв Юки, он бросил его на диван, нажимая весом своего тела на него, и принялся срывать с него одежду. Совладать с Акутагавой молодой человек, конечно, не мог, слишком неравны были силы. Чувствуя отвращение и муку от того, на что решился его возлюбленный, Юки простонал, повторяясь: - Акутагава, не делай этого с нами! Не делай…