— Необязательно. Общество россов, во-первых, строго иерархично, и доступ в Сеть зависит от касты. Во-вторых, оно еще и узкоспециализировано, и большинство россов в принципе не интересуется тем, что происходит в Прикордонье. Они заняты своими делами: созданием виртуальных миров, клонированием, изучением микромира, получением изысканных удовольствий, потреблением и генерированием невероятного количества разнообразного контента и так далее. В Прикордонье сконцентрировались так называемые экстремалы. А их мало — в сравнении с основной массой населения. В Республике Росс есть чем заняться, поэтому далеко не все наблюдают за договорной войной.
— Понятно. Но как Кураторы запретили бы Секулярам являться сюда?
— Есть много возможностей. Начиная от банального подкупа и заканчивая тем, что здесь слишком опасно и нужно немного повременить с визитом.
— Чем подкупишь этих пресыщенных людей, у которых есть все?
— Интересы людей в массе никогда не менялись. В рабовладельческие времена главной ценностью был собственно раб, который за еду выполнял работу. В феодальные — земля и живущие на ней рабы. То есть сфера владения увеличилась. В эпоху капитализма основной ценностью были деньги, за которые можно купить и землю, и живущих на ней людей… А сейчас это рейтинг и связанный с ним уровень доступа к возможностям цивилизации. Несмотря на богатство Республики Росс, допускать всех жителей ко всем ее опциям не представляется возможным и резонным. Ко всем опциям имеют доступ меньшинство, как и во все времена. Остальным предоставляется возможность повысить рейтинг, выполняя определенные условия. Это мотивирует тех, кто на низших кастах, и играет на руку правителям, которым не нужно заставлять народ трудиться и выполнять правила. Но во все времена человек стремился к власти, обладанию ресурсами. Просто аппетиты у всех разные.
— Мда, интересно…
— В древней Индии, например, кастовая система никак не стимулировала население, потому что кастовая принадлежность была врожденной и пожизненной. В Вечной Сиберии также существует рейтинговая система, но сильно отличается от росской.
— Как?
— Если росская система рейтинга заточена под то, чтобы стимулировать человека двигаться вверх, развиваться, достигать высот, строить карьеру, то в Вечной Сиберии эта система — еще один инструмент наказания и подавления. Рост практически невозможен, зато возможно падение — вплоть до каторги.
— И почему так?
— Из-за вертикальной структуры общества, зацикленного — во всех смыслах, включая магический аспект — на одного человека.
— Председателя, — проявил я сообразительность.
— Именно. Председатель несменяем, и, соответственно, он не заинтересован в частой ротации приближенных — верхушки или элиты сиберийского общества. Это рискованно — часто менять приближенных. Ему нужны гарантии.
— В Скучном мире было такое понятие — “свой человек”! — хмыкнул я с видом специалиста по Скучному миру, в котором, если так рассудить, в реальности никогда не был.
— Вот именно. Несменяемому лидеру нужны “свои люди”. Из этого вытекает простой вывод: пробиться в элиту даже с помощью рейтинга практически невозможно. Это убивает остатки мотивации среди среднего класса Князьграда. Человек не растет, если чувствует над собой потолок. Рост происходит только при условии осознания бесконечности этого роста.
Я добавил:
— В Вечной Сиберии люди слишком запуганы и заморочены квестами, чтобы заниматься саморазвитием.
— Верно. Я описала дополнительные механизмы, которые ставят крест на развитии граждан и, следовательно, развитии самого государства.
— То есть для развития нужна свобода?
— Да, свобода. И свобода в первую очередь от страха.
Я вылил грязную воду в канаву и набрал чистой из колонки в виде тонкой изогнутой трубы. Вода начинала литься из нее сама по себе — стоит подставить ведро или иную емкость.
— Так, ладно. Мы начали говорить о Секулярах. Стало быть, Кураторы пообещали улучшить им рейтинг? А откуда у Кураторов власть менять рейтинги? В чем фишка? В коррупции?
— Коррупция в Республике Росс тоже существует, к сожалению. Это абсолютно неискоренимое явление, которое можно лишь уменьшить до фонового уровня. Но дело не в ней. Предполагаю, что дело в рекламе.
— Рекламе?