Война (СИ)

Но судьба распорядилась по-своему — едва заметные следы, что удалось обнаружить такому опытному охотнику, которым был Егорыч, вели именно в глубины запретной территории. Тут-то и стало понятно, почему местные, знающие родные места куда лучше, до сих пор не нашли пропавшего ребенка. Никто из них так и не отважился пойти по сохранившемуся следу. Махнув рукой на все предосторожности, мужчины ринулись вперед. Слишком многое было поставлено на карту, и жизнь маленького сына скотопаса вдруг обрела для них огромную ценность.

После того, как Федот обнаружил на ветке небольшого куста, невесть как прилепившегося к каменистой поверхности скалы, хорошо знакомую шапейку, расшитую бисером, маленький спасательный отряд охватило какое-то безумие. Если прежде они тщательно выбирали путь, шагая с осторожностью и оглядкой, опасаясь и горных обвалов, и ядовитых змей, что водились тут в изобилии, то теперь ломились вперед, словно стадо взбешенных носорогов, не замечая препятствий, не думая об опасности. Как более опытный и выносливый, Егорыч скоро вырвался вперед, оставив далеко позади своих спутников. Но это уже не волновало его, в голове охотника звучал вкрадчивый голос:

— Беги! Вперед! Ты найдешь, что ищешь! Вперед! Там тебя ждёт она! Беги, беги к своей мечте!

И он бежал, бежал, так, как никогда ещё не бегал, и в его воспаленном мозгу рождались лихорадочные видения, вытесняя здравость рассудка. Ему казалось, что впереди мелькал человеческий силуэт, постепенно обретающий знакомые очертания, до него доносился легкий цветочный аромат, до боли знакомый… Там, впереди, его ждала мечта, та, которую у него отобрала тяжелая болезнь, по которой он тосковал, без которой его жизнь превратилась в существование… И он вложил все силы в последний рывок, вытянув руку в стремлении поймать мечту, казалось, ухватил за краешек платья… Раздался торжествующий хохот ведьмы, и он, придя в себя от колдовского наваждения, с удивлением посмотрел на свою руку, в которой ничего не было, потом перевёл взгляд под ноги — там разинула жадную, голодную пасть пустота… Ещё долго ехидное горное эхо на все лады повторяло короткий предсмертный крик Егорыча, сорвавшегося в бездну провала.

Не обращая внимания на то, что рядом уже не было никого из спутников, Миша рвался вперед, к цели, которая, как ему мнилось, была совсем неподалёку. Поднажав, он, точно пушечный снаряд, несся по прямой, не сводя горящих глаз с мелькающего впереди мальчишечьего силуэта. Проказник бежал вприпрыжку, изредка оборачиваясь и обидно показывая преследователю язык.

— Догнать! Вернуть! Я смогу, я буду первым! Я — лучший! — в голове Михаила набатом бухал торжествующий победный рев, не позволяющий хоть на миг остановиться и задуматься, откуда столько прыти в мальце, что уже не один день бродит вне дома без пищи и тепла, и почему это он не бросается радостно навстречу спасителю, а удирает, сверкая пятками… Добежать, поймать, доказать, что он может, безо всякой магии, сам! Вложив все силы в победный рывок, парень ухватил пацана за руку…

И услышал мерзкое хихиканье, словно пелена спала с его глаз, посмотрел он на руку, в которой извивалось черное гибкое тело змеи, ощутил обжигающую боль на запястье — и упал, сотрясаясь в судорогах, что-то силясь шепнуть синеющими губами… Спустя несколько минут в остекленевших глазах Михаила отражалось лишь перевернутое небо, да силуэт улетающей вдаль огромной птицы.

Федот потихоньку отставал от мчащихся вперед спутников, стараясь стать как можно незаметнее. На бегу, что напоминал более неспешную трусцу, он приговаривал вполголоса:

— Какой мальчишка, когда вокруг — богатства, только руку протяни…

И сами горы, и деревья, что тянули свои черные ветви куда-то в сторону, точно указывая корявыми пальцами путь, шептали, уговаривая:

— Оставь, иди туда, там, там все, что тебе нужно!

Все больше убеждаясь в том, что не напрасно местные так охраняли путь сюда, что, верно, они просто не хотели делиться несметными богатствами, что лежали тут прямо под ногами — ну а кто бы в здравом уме хотел подобным делиться?! — он ускорял шаг, направляясь в сторону от тропы, протискиваясь в какую-то дыру в казавшейся до того неприступной скале… А впереди маячил тусклый золотой отблеск, звал за собой задыхавшегося от жадности Федота. Он полз по извилистому каменному лазу, оставляя за собой кровавый след от сбитых коленей и локтей, но не чувствуя боли… Вдруг лаз закончился, Федот вывалился в огромную пещеру, в центре которой раскинулись воды подземного озера, что горели, сияли, бросая отблески на каменные своды. Спотыкаясь, едва держась на дрожащих ногах, он добрел до воды, напряженно вглядываясь в глубины озера… А оттуда на него смотрели, переливаясь и маня, груды несметных богатств — золото, драгоценные каменья… И шептал горячечно голос в его голове:

— Это все твое! Бери, прячь! Только твое!