Война среди осени

Утани сопротивлялся врагам только для вида, поэтому его почти не тронули. Тан-Садар чуть ли не выслал навстречу завоевателям танцовщиц и музыкантов. Конечно, это была неправда. Баласар подумал так из-за отвращения, которое вызывал в нем дворец с его огромными залами и выстланными лазурью и золотом сводами, под которыми гуляло эхо шагов. Город сдался без боя. Наверное, жители поступили мудро, но разве это было поводом для торжеств? Единственными, у кого хватило мужества, оказались поэт и хай. Да. Еще жены и дети хая. С ними тоже расправились по приказу Баласара. В конце концов, может, у него и не было никакого права судить о чести и бесчестии.

— Тьма опять сгущается, генерал?

Баласар поднял голову. У подножия широкой лестницы стоял Юстин. Рубаха у него была вся в грязи, щеки и подбородок заросли щетиной. Даже с пяти шагов от него разило навозом и конским потом. Баласар еле удержался, чтобы не броситься к старому другу и не обнять его.

— Тьма? — переспросил он, широко улыбаясь.

— Я о настроении. Вы всегда такой под конец похода. Неделю-другую будете ходить мрачнее тучи. Как в Эдденси. Или после осады Мальсама. Уж не обижайтесь, но вы все равно как моя сестра после родов.

Баласар захохотал. Как хорошо было смеяться, радоваться, знать, что в его тяжелых мыслях нет ничего особенного, что так случается всегда. А ведь он и правда позабыл об этом. Баласар сжал руку Юстина.

— Рад, что ты вернулся. Почему не прислал гонца?

— Я хотел, но понял, что сам приеду раньше.

— Идем. Расскажешь, как все было.

— Мне бы для начала в баню…

— Успеется. Если тебе не мешает вонь, мне — тем более. К тому же ты заслужил наказание за то, что сравнил меня с сестрой. Пошли. Я прикажу, чтобы подали обед и вина.

— Повинуюсь, генерал.

Они сели на кушетки возле очага. Огонь трещал сосновыми поленьями; капли смолы с шипением взрывались, посылая вверх стайки искр. Баласар сдержал обещание: вскоре им подали рисовое вино, настоенное на вишнях, и соленые ломтики твердого коричневого сыра, местного тан-садарского угощения. Юстин рассказывал о своем походе: как они взяли Патай, как он решил разделить войска, прежде чем отправиться в школу поэтов. Патай оказался не так велик и богат по сравнению с портовыми городами вроде Нантани, но он был ближе к западному краю. Оттуда будет легче переправить добычу в Гальт, чем из других городов континента.

— Ну, а школа? — спросил Баласар, и на лицо Юстина набежала тень.

— Они оказались младше, чем я думал. Про то, что там случилось, песню не сложат. Разве что плач.

— Так было нужно.

— Знаю, генерал. Потому мы все и сделали.

Баласар подлил ему и себе вина. Они выпили, помолчали. Затем Юстин продолжил рассказ. Войска, посланные на юг, хорошо выполнили свою работу, если не считать случая с отравленным зерном в Лати и пожара на складах в Сарайкете. Эти вести Баласар и сам уже слышал. Ни одного поэта не упустили, все книги уничтожили. В городах не осталось ни хаев, ни наследников.

В ответ Баласар поделился новостями с севера. Тан-Садар, ближайший к селению дая-кво город, узнал о гибели поэтов задолго до того, как прибыли пленные с посланием от Баласара. Кроме того, ходили рассказы о битве неподалеку от селения. Какой-то хай сколотил что-то вроде армии. Говорили, в бою полегло не то несколько сотен, не то целые тысячи. Однако людей Коула среди них набралось бы от силы десяток, если они вообще погибли. Слухи об этом побоище и весть о падении Удуна как раз и сломали хребет Утани и Тан-Садару.

После падения Амнат-Тана от Коула пришло послание, написанное, по обыкновению, коротко и сухо. Со дня на день посыльный должен был доставить такое же, на этот раз — о взятии Сетани и Мати. Если воины Коула действовали без промедления, как и планировалось, то оба северных города уже пали.

— Все-таки хорошо бы знать наверняка, — заметил Юстин.

— Я в него верю.

— Не сомневаюсь, генерал.

— Да, я понимаю. Ты прав. Хорошо знать наверняка, — Баласар положил в рот кусочек коричневого сыра и стал смотреть, как в танцующем пламени очага пылает, чернеет и распадается пеплом дерево. — Оставишь своих в Утани?

— Или пошлю вниз по реке. Зависит от того, сколько тут припасов. Многие уже спешат домой, чтобы поскорей потратить денежки. Даже зимний переход их не пугает.

— Богатая армия у нас получилась.

— За сезон-другой снова обеднеет. Но игорные дома в Киринтоне будут петь нам хвалу, даже когда наши внуки уже состарятся. — Юстин помолчал немного. — А как поживает наш общий друг?

— Аютани? Он здесь, в городе. Зимует вместе с остальными. Он держался молодцом. И, кстати, дал мне один очень ценный совет.

Юстин буркнул что-то и покачал головой.

— Все равно я ему не верю.

— Ну, пока что у него не так много возможностей нас предать, — успокоил Баласар, но воин лишь сплюнул в очаг вместо ответа.