Война стрелка Шарпа

– Господи… – Его трясло. По лицу катился пот. Дрожали ноги. Чтобы не упасть, Шарп прислонился к стене и посмотрел на покатывающихся со смеху стрелков. – Господи…

– Долго б, сэр, у вас живот болел, если б эта штука жахнула, – сказал Хэгмэн, и все снова захохотали.

Шарп, чувствуя, что сил не осталось, опустился на землю:

– Если вам, придурки, нечем больше заняться, то достаньте фляжки и дайте каждому по глотку.

Воду берегли так же, как пищу, однако день выдался жаркий, и он знал, что все мучаются от жажды. Вслед за стрелками лейтенант выбрался из башни. Виченте, не знавший, что случилось, но видевший, как из башни вылетел неразорвавшийся снаряд, шагнул ему навстречу:

– Что такое?

– Фитиль вывалился, – ответил Шарп. – Просто вывалился фитиль.

Он спустился к северному редуту и посмотрел на пушку. Сколько ж еще снарядов у этих сволочей? Стрелять стали немного реже, но объяснялось это, наверное, не недостатком боеприпасов, а усталостью пушкарей. Гаубица пальнула. Шарп даже не стал прятаться, и снаряд упал где-то за башней. Орудие отскочило футов на восемь-девять, намного меньше, чем полевая пушка. Артиллеристы уперлись в колеса и вернули его на место. Воздух между Шарпом и пушкой колыхался из-за жары, усиливавшейся еще и горящей травой. Трава горела давно, с начала обстрела, и перед гаубицей уже получилась темная, в форме веера заплата выжженной земли. А потом он увидел кое-что еще, кое-что странное, достал подзорную трубу, развернул и присмотрелся. За орудийным колесом сидел на корточках офицер с поднятой рукой. Что за странная поза? Зачем человеку прятаться за колесом? Проклиная Кристофера за украденную трубу, Шарп подстроил резкость и разглядел кое-что еще. Тени. Солнце стояло низко, и тени были длинные, а отбрасывали их два камня, каждый размером с двенадцатифунтовое ядро. Когда колеса коснулись камней, офицер опустил руку, и пушкари занялись обычным делом.

Шарп задумался. Зачем в ясный солнечный день офицеру понадобилось отмечать позицию камнями? Обитые железными ободьями, колеса сами по себе оставляли на земле четкие отметины. Зачем еще и камни? Он нырнул за стену, увидев вырвавшийся из дула клуб дыма. Снаряд упал с небольшим недолетом, и осколки простучали по каменной стене редута. Из-за стены высунулся Пендлтон:

– Почему они не стреляют ядрами, сэр?

– Потому что гаубицы не стреляют ядрами.

И все-таки для чего им камни? Зачем класть их под колеса? Может, привиделось? Он посмотрел еще раз – нет, камни на месте.

Пушкари отошли от орудия, а их сменил десяток пехотинцев.

– У них, наверное, ужин, сэр, – предположил Харпер. Он принес воду португальцам за самым нижним редутом и теперь опустился рядом с Шарпом. Помолчав немного, сержант смущенно поерзал и усмехнулся. – А вы храбрец, сэр.

– Ты поступил бы так же.

– Вот уж черта с два. – Харпер покачал головой. – Я бы вылетел оттуда как ошпаренный, да только ноги как будто к земле приросли. – Он посмотрел на оставленную артиллеристами пушку. – Так что, на сегодня закончили?

– Нет, – ответил Шарп, потому что он вдруг понял, для чего нужны камни.

И понял, что может сделать.

* * *

Бригадир Виллар, успевший неплохо освоиться в Квинте, налил себе лучшего белого португальского портвейна из погребов Сэвиджей. Баранья нога, которую генерал делил с подполковником Кристофером, дюжиной офицеров и тремя женщинами, требовала дополнительного места, и ему пришлось расстегнуть не только крючки на мундире, но и пуговицу на бриджах. Все три гостьи были француженками, определенно не женами, и одна из них, с отливавшими золотом волосами, сидела рядом с лейтенантом Пеллетье, взгляд которого, скрытый двойными стеклами очков, будто приклеился к глубокому вырезу, в мягкой тени которого темнели полоски, проложенные ручейками пота по напудренной коже. Одного ее присутствия оказалось достаточно, чтобы лишить несчастного лейтенанта дара речи и той уверенности, которую он явил при первой встрече с бригадиром.

Удивленный тем, какой эффект произвела женщина на самонадеянного артиллериста, Виллар наклонился, дабы принять подсвечник с горящей свечой из рук майора Дюлона. Вечер выдался теплый, окна были открыты, и вокруг большого канделябра в центре стола кружилась какая-то большая мошка.

– Верно ли, – спросил бригадир у Кристофера, раскуривая сигару, – что в Англии женщины выходят из-за стола перед тем, как мужчины закуривают?

– Почтенные леди – да.

Прежде чем ответить, подполковник вынул изо рта зубочистку.

– И все-таки, на мой взгляд, даже почтенные леди составили бы достойную компанию доброй сигаре и бокалу портвейна. – Раскурив наконец сигару и выпустив полновесный клуб дыма, бригадир удовлетворенно откинулся на спинку стула и прошелся взглядом по собравшимся. – Во сколько завтра всходит солнце?

За столом возникла пауза, офицеры переглянулись.

– Солнце взойдет в двадцать минут пятого, – ответил наконец Пеллетье и покраснел, – но достаточно светло будет уже без десяти четыре.

– Вы такой умный, – прошептала ему блондинка по имени Аннет.

– А что у нас с луной? – спросил Виллар.

Лейтенант смутился еще больше: