Война стрелка Шарпа

Спуск дался нелегко. Узкий краешек луны лишь изредка выглядывал из-за туч, причем и тогда ему недоставало сил, чтобы осветить им путь. Шли медленно, на ощупь, молча, но при этом далеко не бесшумно. Впрочем, в ночи хватало и других звуков: стрекотали насекомые, вздыхал ветерок, лаяла вдалеке лисица. У Хэгмэна получилось бы лучше, думал Шарп. Бывший браконьер мог передвигаться легко, словно не касаясь земли, а вот им определенно недоставало его грации. Да и откуда ей взяться, если все четверо выросли в городе. Пендлтон, уроженец Бристоля, подался в армию, чтобы не пойти под суд за воровство. Танг, как и сам Шарп, был родом из Лондона, а вот откуда Харрис, лейтенант вспомнить не мог.

– Из Личфилда, сэр, – ответил шепотом Харрис, когда они остановились на минутку в нижней части склона. – Откуда и Сэмюель Джонсон.

– Джонсон? – Шарп наморщил лоб, но так и не вспомнил, где слышал это имя. – Он не из первого батальона?

– В общем-то, да, сэр, – шепнул Харрис.

Тронулись дальше. Склон стал более пологим, и они уже почти не шумели. Шарп ощутил прилив гордости. Да, в отличие от Хэгмэна, они не были прирожденными охотниками, однако ж сумели многому научиться и стали настоящими стрелками, чья главная задача – убивать.

Они не знали, сколько прошло времени – может быть, около часа, – когда Шарп увидел наконец то, что рассчитывал увидеть. Мерцание. Желтоватый свет появился всего на мгновение и сразу исчез, но лейтенант уже знал, что это было: кто-то, скорее всего какой-то пушкарь, отодвинул створку зашторенного фонаря. Через минуту он заметил и еще одну вспышку, на этот раз красную. Пальник.

– Ложись, – шепнул Шарп. – Закрыть глаза.

Они закрыли глаза, а через мгновение орудие выплюнуло в ночь дым, пламя и снаряд. Над головой как будто зашуршала рвущаяся бумага, за опущенными веками мелькнула тусклая вспышка, а потом Шарп открыл глаза и несколько секунд ничего не видел, лишь чувствовал запах пороха. Красный огонек переместился, – очевидно, пушкарь отложил пальник.

– Пошли! – сказал он, и они двинулись дальше.

Снова мигнул фонарь – орудийная команда вернула гаубицу на прежнее место. Шарп еще на закате понял, для чего понадобились два камня: ночью полосы от колес разглядеть трудно, в отличие от камней, а французам требовались четкие ориентиры. Именно эта догадка помогла ему предвосхитить действия противника и составить собственный план.

Пауза между выстрелами затянулась. За это время Шарп и его люди прошли путь в двести шагов и были почти на одном уровне с гаубицей. Промежуток оказался гораздо длиннее, чем предполагал лейтенант, но, подумав, он решил, что французы не спешат специально, что их задача в том, чтобы не дать осажденным покоя в течение ночи, а снарядов, возможно, осталось не так уж много.

– Харрис? Танг? Направо, – прошептал он. – В случае чего возвращайтесь к Харперу. Пендлтон? Со мной. – Они двинулись влево, осторожно крадясь между камнями. Отойдя от тропинки шагов на пятьдесят, Шарп поставил молодого солдата за большим булыжником, а сам притаился за кустом утесника. – Знаешь, что делать?

– Да, сэр.

– Ну так отведи душу.

Он и сам отвел душу. Странно, ночное приключение доставило ему огромное удовольствие. Поиграть с врагом в прятки – чем не забава? Даже если противник знает, что происходит. Впрочем, времени на сомнения и беспокойство не оставалось – только на то, чтобы внести сумятицу в ряды французов, и он ждал и ждал, пока не убедился, что ошибался, что стрелять больше никто не будет, но тут вдруг тьму пронзил длинный язык белого пламени, который моментально поглотили вырвавшиеся следом клубы дыма, и Шарп увидел, как орудие прыгнуло назад, а колеса подскочили на добрый фут. На какое-то время он ослеп, но через несколько секунд все же заметил желтоватый свет фонаря и понял, что артиллеристы откатывают орудие к камням.

Шарп прицелился в фонарь – квадрат света вырисовывался достаточно четко. Он уже собирался спустить курок, когда кто-то из стрелков второй пары выстрелил, и фонарь упал. Заслонка отвалилась, и в ярком свете Шарп увидел две темные фигуры. Он сдвинул винтовку и выстрелил. Следом выстрелил Пендлтон. Шарп схватил вторую винтовку и направил ее в круг света. Какой-то француз выскочил на свет, наверное, чтобы погасить фонарь, и тут же три винтовки ударили почти одновременно. Француза отбросило в темноту. Что-то звонко щелкнуло, – видимо, одна пуля попала в дуло гаубицы.

И тут свет погас.

– Пошли! – крикнул Шарп Пендлтону, и они рванули еще левее. В темноте кричали французы, кто-то стонал и ругался, потом чей-то громкий голос потребовал тишины. – Ложись! – прошептал Шарп.

Они рухнули на землю и перезарядили винтовки – дело в темноте совсем не легкое. Там, где они только что были, вспыхнул огонек, – должно быть, от пыжа загорелась сухая трава. Пламя держалось недолго, несколько секунд, и быстро погасло, после чего в темноте проступили фигуры. Охранявшие гаубицу пехотинцы бросились на выстрелы, никого не нашли и, затоптав огонь, вернулись к деревьям.