Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

— Непрестанные обстрелы. Больше всего запомнилось, как мы в беседке чай пили, а в это время осколки летят, буквально вырывая кружки из рук. И только после этого мы в помещение зашли — настолько привыкли к обстрелам.

Велосипедный перформанс и погоня за коптером

К этому времени Моторолу назначили командовать так называемой бронегруппой — подразделением из 15–20 человек, предназначенной для нападения на украинские колонны бронетехники. А для того, чтобы жечь эту технику, у его ребят имелось самое крутое вооружение в Семёновке: два пулемёта НСВТ «Утёс», два гранатомёта АТС, ПТРС, ПТУРС, ну и ПКМ. Воха уже был более занятой и постоянно мотался то в Семёновку, то в Николаевку. Я, хоть и жил на мясокомбинате и реже видел Мотора с Вохой, но иногда они заезжали к нам в цех и брали куда-нибудь меня с собой.

Кирпич с ПКМ

Как-то Воха приехал на мясокомбинат с двумя девчонками. Где он их соблазнил, я не знаю, но учитывая то, что он местный и у него в городе полно знакомых, я не сильно удивился. Интересно, как они согласились с ним покататься по разбомбленной Семёновке?

Я при виде молодых дам сразу оживился, вместе с Вохой стал показывать наши колбасные достопримечательности. У Гены и Ташкента тоже лица преобразились, но они себя сдерживали, так как оба женаты. Девушкам очень понравился вид со второго этажа в бинокль, где они могли увидеть настоящие позиции укров в нескольких километрах от нас.

Когда наша экскурсия заканчивалась на посещении холодильников с мясом, девушки невольно посмотрели друг на дружку с какой-то тоской, что ли. И тут я понял, что они голодные и вообще нормального мяса давно не ели, несмотря на то что, судя по одежде, были из обеспеченных семей. Воха их привёз из Николаевки, куда ещё практически не добралась война, но всё равно дефицит продуктов уже чувствовался. Ташкент первым нашёлся и предложил всем поесть запечённую в электродуховке говядину. Возле здания, где мы жили, на территории, стояла беседка со скамейками и столом. Там мы всегда осуществляли приём пиши, пока нас не выгоняла новая бомбёжка.

Пока мы ели, девушки спрашивали, не видят ли нас украинские снайперы и угрожает ли нам какая-то опасность, пока мы на открытом пространстве. Их заверили, что мы сидим в «слепой зоне», но стоит выйти на парковку колбасного цеха, которая находилась с северной стороны здания, укры замечают движение и стреляют по нашим позициям с удвоенной силой.

Но наше заверение потерпело фиаско, когда в соседнее здание прилетела «стодвадцатка». Девушки впервые услышали так близко разрывы снарядов, и Воха побежал прогревать машину, чтобы от греха подальше их отвезти. Тем временем Ташкент их быстро отвёл в здание мясокомбината, где толстые стены защищали от любых осколков.

Мы сначала все забежали туда, но тут мне в голову пришла дурная мысль: сесть на велосипед и с российским триколором прокатиться несколько кружочков по парковке — на виду у укров. А то стыдно каждый раз прятаться по норам из-за конченных фашистов.

Когда бомбёжка немного утихла, я взял в руки русское знамя и, держась одной рукой за руль, двинулся на велике в сторону простреливаемого участка. Ташкент с Артистом тоже вышли из укрытия, чтобы поржать над моими выкрутасами и заснять на допотопный мобильный телефон.

Так, сделав несколько кругов с развевающимся российским флагом, я вернулся к входу в мясокомбинат и зашёл в укрытие. Среагировали супостаты с опозданием, через минуту-две после моего одиночного «перформанса» они продолжили долбить по Семёновке, только уже непосредственно по нашему зданию и парковке[155].

Девушки в это время сидели глубоко в укрытии, поэтому ничего толком не видели и не поняли. Ташкент перед их отъездом выволок несколько брикетов первосортной говядины в дорогу гостям, а я решил прокатиться с ними в Николаевку.

В глазах девушек чувствовался небольшой страх, но он не перерастал в панику, хотя машина отъезжала с мясокомбината под усиливающимся с каждой минутой обстрелом. По дороге я рассказывал смешные истории и успокаивал девушек, особенно блондинку, которая сидела со мной рядом.