Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Кэп пришёл в ярость. Он успел этот бред уже донести в штаб и поднять по боевой тревоге весь Семёновский гарнизон. Но сильно бойца наказывать не стали. Проверка показала, что он не был пьяным, а просто уснул на посту, так как дежурил без сна не первые сутки.

Игорь Стрелков так говорил:

«У меня не было задачи убить как можно больше укров. Я понимал, что с таким войском, как у нас, мы много не убьём. У меня стояла задача: как можно дольше удержать город: стрелять, шуметь, бегать, прыгать, скакать. Каждый день — это выигрыш. А чтобы именно убить, поразить противника — для этого у нас было очень слабое войско.

Тогда город очень постепенно входил в войну. Многие вещи мы не сделали только потому, что меня бы не поняло население, от поддержки которого мы зависели.

Например, когда мы захватили броню 25-й бригады в Краматорске, на следующий день недалеко от Славянска ещё одну колонну местные жители заблокировали, и бронемашин и около 150 укров. Там были не только армейцы, но и нацгады в чёрной форме. Мне предлагали пойти их там пожечь. В принципе пожечь их было можно. Я понимал, что и единиц бронетехники мы не захватим — кишка тонка, и ладно, если обломали зубы бы только мы, но при этом погибнет много гражданских.

Я целый день сидел и ждал, пока нацгады не открыли огонь по гражданским, не убили и не ранили несколько человек. После этого местные прибежали ко мне с вопросом: почему вы их не сожгли? А потому я и не сжёг, что, если бы мы открыли огонь первыми, то местное население обвинило бы во всём нас».

* * *

После падения Ямполя укропы обстреливали Семёновку фосфорными боеприпасами чаще, чем обычными. Уже совсем не стеснялись. Командование в Славянске смогло где-то раздобыть несколько сотен противогазов именно для бойцов нашего гарнизона. И всё оставшееся время мы носили противогазы во время сильных задымлений.

Я, как полевой медик, постоянно интересовался новыми лекарствами: всегда читал целиком инструкции незнакомых препаратов, консультировался с врачами в Славянске. Один врач в Ленинской больнице меня даже научил колоть уколы внутривенно, давая тренироваться на себе.

Также меня интересовал вред и средства защиты от фосфорного дыма. Но тогда уже интернета ни у кого в Семёновке не было, поэтому я решил узнать через сестру.

Не каждый день, но довольно часто я старался звонить в Киев маме, так как она очень переживала, зная где я. Но поговорить можно было не более пяти минут, потому что укропы сразу пеленговали, откуда звонок и начинали туда «насыпать».

Тогда я позвонил сестре и под грифом секретности от мамы рассказал про фосфорные снаряды. Она пообещала поискать в интернете информацию о средствах защиты. Она в свою очередь попросила помочь мамину подругу, о которой я писал раньше. И та, немного разбираясь в медицине, дала кое-какие советы: как правильно прятаться от фосфорных мин, чем тушить, в случае попадания. В итоге получается, из Киева информация поступала всему Семёновскому гарнизону, как оберегаться от фосфора.

На следующий день она мне перечислила методы, с помощью которых можно защищаться от ядовитого дыма: при отравлениях ни в коем случае не пить молоко, при попадании на кожу тушить желательно не водой, а мокрой землёй или тальком. А также рыть специальные окопы с дополнительными углублениями и правильной вентиляцией, чтобы туда не проходил дым.

Кроме меня никто этих инструкций не знал, поэтому я предложил Кэпу прийти на вечернее совещание в бомбоубежище и всем командирам провести инструктаж по противодействию фосфорным бомбам. Кэп одобрил, и я поздно вечером поехал на своём уазике в «бункер». К тому времени я уже, как говорится, хорошо «держался в седле», и мог самостоятельно водить УАЗ.