Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Я начал объяснять и показывать на карте, с какой стороны можно зайти. В ночь с 6-го на у-е они взяли его под контроль со своей группой. Я так понимаю, Игорь Стрелков с Ромашкой.

Игорь Иванович после успешного штурма говорит:

— Давай своих атаманов и казаков в военкомат.

Все приехали в военкомат, построились. И тут нарисовался некий Канарис. Он же полковник Геранин, он же боевой товарищ Стрелкова, но не действующий. Он где-то в чеченской кампании наступил на мину противопехотную, и ему оторвало ногу. Небольшого роста мужик, коренастый. Он тогда сказал перед строем:

— Равняйсъ, смирно! Вы, казаки, будете являться нашим боевым звеном. Это уже армия. Завтра утром, кто придёт, — строгое подчинение, дисциплина, обращаться только на «вы». Потом получите оружие, если что-то не так, то сразу в комендатуру, а там тюрьма или расстрел. Бороды сбрить, усы сбрить.

Я его послушал, головой покивал. А когда вышел за ворота — нашёл Игоря Ивановича и говорю:

— Что за фигня? Что делать?

Он говорит:

— Да не переживай ты. Он специально в такой манере общается. По принципу: сначала запугать, а потом с теми, кто не испугается, работать.

В итоге одна треть казаков отсеялась сразу. У нас осталось всего порядка 100 человек.

Стрелков подошёл с большим смыслом и пониманием к структуре казаков. Видимо, сказался его опыт по работе в Приднестровье с нашим легендарным Дедом (позывной соратника Стрелкова, который с ним потом поехал в Донбасс). Он сказал нам, что бороды и усы сбривать не надо, а вопрос дисциплины по-прежнему остаётся актуальным.

В военкомате мы так создавали подразделения: ФИО, ксерокопия паспорта, служил не служил. После этих вопросов всех записывали в казачью роту и располагали в одном помещении. Кормили роту три раза в сутки. Официально мы назывались «подразделением огневой поддержки штурмовой группы», которой являлась группа Ромашки.

Когда меня впервые привели в группу Ромашки, я, к своему огромному удивлению, увидел настоящих казаков-терцев. Именно тех терцев, с которыми я общался, когда добивался признания Терского казачьего войска. Оказывается, я с этими людьми общался ещё много лет назад. При виде их у меня появилось дежавю: «Где-то я их видел». А один из них сидит, на меня смотрит и говорит:

— Ну что? Как там твой дом на хуторе Чкалова?

Я аж пошатнулся:

— Саша, ты, что ли?

— Да, вот с Дедом приехал.

И тогда он познакомил меня с Владимиром Николаевичем Коллонтаем (позывной Дед):

— Это наш старейшина, очень почтенный человек, воин, — говорит Саша.