Война в Арктике. 1941—1945

Вахтенный штурман Степан Андреевич Кочнев что-то записывал в журнал и вдруг без звука упал, меня бросило на переборку, рулевого под штурвал На миг потерял сознание, но тут же, вскочив, бросился к штурвалу… Маневрируя судном то вправо, то влево, не даю фашистам вести прицельный огонь… Боцман Александр Николаевич Юшманов, который готовил правую шлюпку и аварийный запас, вдруг выпрямился, всплеснул руками и безмолвно свалился на палубу… Третий механик Игнат Данилов медленно поднялся. Сбросил тужурку, стал себя ощупывать и тут же упал. Что-то долго не могу получить сообщение о потоплении сейфа с секретными документами. Наконец буфетчица Бибикова примчалась на мостик: "Выбросила, и он сразу утонул…" Экипаж был занят приготовлением шлюпок. А затем стали тушить пожар… Так прошло около сорока минут. Наконец кромка льда, обходим крупную льдину справа, вторую слева. На душе становится легче: достигли желанной цели. Вдруг сильный взрыв на корме… Этим взрывом заклинило руль. Судно стало неуправляемым. А двигатель молотит на полную мощность… Судно, прижавшись скулой к большой льдине, медленно идет вправо, в сторону чистой воды и лодки. Стрельба по судну не прекращается, горят палубные надстройки. Стармех Кокушкин, намочив ватник, побежал через огонь к машине и остановил двигатель… Шлюпка носом упала в море. Ее залило водой. Приказываю вплавь добираться к льдине. Люди пытаются сойти на лед с той стороны, где к ней прижалась бортом судно. Но подводная лодка сразу же открывает пулеметный огонь… Факелом вспыхнул аммонал… тогда все стали прыгать в воду… В это время в метрах пяти от борта проходила шлюпка… Я бросился в воду и по веслу, поданному Большаковым, подтянулся к шлюпке, уцепился руками за корму и попросил быстрее грести за льдину. Отсюда мы наблюдали, как судно, быстро кренясь, перевернулось вверх килем Его понесло ветром. На судне остались Метляев и Борщевский… Их унесло в море. После того как судно унесло, гитлеровцы не оставили нас в покое. Они не прекращали стрельбу по людям на льдине. Убили повариху Пелевину, гидрохимика Футерман, моториста Грачева… Вдруг начался сильный дрейф. С трудом подняв голову, вижу: о чудо! К нам подносит куски горящего дерева. Из последних сил поднимаюсь, вылавливаю из воды деревянные обломки и развожу костер… стали сушиться и греться. Потом стали вылавливать из воды все, что может пригодиться.

Основная группа людей была примерно в трехстах метрах от нас. Они также развели костер. А мы отправились за шлюпкой, которая виднелась во льдах. С большим трудом перевернули ее и затем около двух часов пробирались к остальным членам экипажа. Здесь тоже не теряли время. Выловили разбитые полуобгоревшие шлюпки, в которых были топор, гвозди, кошма, брезент, продовольствие, запаянная банка со спичками… Осталось в живых девятнадцать человек. У нас было продовольствие и по две-три коробки спичек на брата… Кое-как обсушились, немного обогрелись, и решили плыть среди льдов на юг… 28 июля, через пятнадцать часов нападения лодки отправились в путь… На следующий день добрались до берега. Отдохнули, подхарчились. Затем пять человек… прошли вдоль берега пешком, а остальные четырнадцать на шлюпке под веслами, а когда усиливался ветер, под парусом

Через несколько часов, чтобы забрать пешеходов и подкрепиться, вышли на берег. Вытащили шлюпку, развели костер, оставили дежурных и легли спать. Сквозь сон услышал спор. Якобы на горизонте проявилась лодка. Быстро вскакиваю на ноги: "Берите кто сколько может сухарей и отходите в горы!" Лодка полным ходом шла к нам, это было видно по буруну у носа. Тогда я скомандовал: "Врассыпную, в горы!" Спрятавшись за холмом, я увидел, как гитлеровцы подошли близко к берегу, пустили резиновую лодку, в нее стали садиться автоматчики. Когда я уходил, то успел заметить зеленую ракету и понял, что с подлодки отзывают автоматчиков. Когда я вернулся на берег, ни лодки, ни нашей шлюпки уже не было. Потом мне рассказывали, что гитлеровцы увели нашу шлюпку в море, раздавили се там форштевнем, и пустили по ветру. А ветер был с берега, не менее пяти баллов. Таким образом, мы лишились шлюпки, а вместе с нею продовольствия. Теперь многие засомневались, удастся ли нам остаться в живых» (по Щипко, с 40 — 46).

Действительно, положение оставшихся в живых людей с «Академика Шокальского» было самым отчаянным и самое ближайшее будущее не внушало надежд, поскольку ближайшее жилье — крохотная полярная станция Залив Благополучия — находилась от них за сто десять километров и путь к нему преграждали многочисленные бурные потоки в каменных каньонах, помимо четырех крупных выводных языков ледникового покрова с многочисленными трещинами. В полном смысле слова им предстоял бег наперегонки со смертью, и большинство выдержало этот невероятный марафон. Капитан Снисаренко продолжает свой рассказ: