Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

Вдруг темная полоса протянулась на отдаленном горизонте. Вот подступает она все ближе и ближе, и глаз различает уже неровности небольшого горного кряжа. Мы пересекаем этот кряж по живописному ущелью, обе стороны которого густо покрыты лесом. Далеко распустя свой длинный хвост, гремя и пыхтя, вылетает поезд из противоположного ущелья, и перед нами расстилается зеленеющим ковром роскошная долина Терека, бурно скатившегося с главного кавказского хребта и более спокойно протекающего здесь, между низменными берегами; на этих берегах то там, то сям гнездятся деревни, а далее, у подножия высоких гор, окаймляющих горизонт, просторно раскинулся сам владыка Кавказа — Владикавказ. Мы проехали ущелье, служащее как бы воротами Кавказа.

II

Станция Пасанаур, 8 мая

Как только переехал я кавказскую грань, меня встречали разноречивые слухи по поводу восстания в Чечне. Только во Владикавказе мне удалось получить некоторые сведения по этому предмету. Главой восстания называют некоего Али-бека. Он был в Мекке, погостил у сына Шамиля в Константинополе и вернулся домой влиятельным человеком. Распространилась молва, что в горах найден «священный меч», посланный Аллахом для истребления гяуров, и что этот меч находится в руках Али-бека. Вместе с тем, говорили, что Али-беку суждено только начать святое дело, а окончить его придет некто из Константинополя. Имя этого «некто» не произносилось, но все знали, что тут следует подразумевать сына Шамиля, Кази-Магому, который, живя в Константинополе, получал щедрую пенсию из русской казны.

В двадцатых числах апреля в двух родственных Алибеку аулах, Бенои и Зандаки, вспыхнуло восстание. Конные и пешие толпы горцев под предводительством Али-бека стали обходить соседние аулы и, как снежная лавина, возрастая по мере движения, вторглись в Чечню, рассчитывая поднять все население. Число восставших определяют различно; их было не менее двух и не более пяти тысяч человек. Горцам не удалось застигнуть Чечню врасплох. Благодаря лазутчикам в Грозном, а потом во Владикавказе и Тифлисе, вовремя узнали о вспыхнувшем восстании, и немедленно приняты были все меры для подавления его в самом начале.

Первое столкновение произошло в Маертупе, который горцы беспрепятственно заняли, рассчитывая набрать в нем новых сподвижников. Высланный против них батальон и несколько десятков казаков встретили упорное сопротивление. Горцы выставили цепь застрельщиков и вообще обнаружили довольно правильное понимание военного строя. Завязавшаяся перестрелка не причинила, однако, никакого вреда наступавшим войскам. Наши роты могли стрелять с дальних расстояний и беспрерывно, тогда как горцы, за весьма немногими исключениями, вооружены были старыми кремневыми винтовками. К довершению неравенства оружия, пошел дождь, сделавший невозможным стрельбу из горских винтовок. Наши роты, опустошая ряды горцев, без потерь прогнали восставших из Маертупа. К сожалению, во время отступления часть горцев, высланная в тыл нашему отряду, успела, пользуясь местностью, незаметно прокрасться к вагенбургу. Здесь-то и произошла рукопашная схватка, стоившая нам трех или четырех убитыми и до одиннадцати ранеными.Изгнанные из Маертупа, горцы двинулись в аул Шали, рассчитывая поднять шалинцев. Аул Шали играет важную роль во всей Чечне. Шалинцы пользуются большим авторитетом и являются как бы родоначальниками и представителями чеченцев. Горцы не без основания рассчитывали, что если б шалинцы восстали, поднялась бы вся Чечня, а за ней, пожалуй, и Дагестан. И что же? Шалинцы не только не восстали, но местному начальству (в округе начальником князь Эристов) удалось даже склонить их действовать против горцев совместно с нашими войсками. Под предводительством полковника Нурида шалинцы встретили выстрелами горцев и не впустили их в свой аул. Обстоятельство это считается здесь очень важным. Конечно, и без помощи шалинцев войска наши могли справиться с горцами; но, по мнению многих, содействие их не только положило конец развитию восстания, лишило его нравственной опоры, но создало неодолимое препятствие к подобным вспышкам и на будущее время. Между горцами еще в полной силе господствует кровная месть; восставшие горцы долго не забудут пролитую шалинцами кровь, а единомыслие между ними уже невозможно [1].