Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

— Нет, наши стрелки их ссадили; по крайней мере, они не появились потом.

В сражении иногда происходит охота на людей, и наиболее-то храбрые, смелые и подвергаются ей... Я сказал бы: «Такова справедливость войны», если б и в дни мира наиболее благородные, честные и добрые люди, у которых слово не расходится с делом, не являлись зачастую и наиболее несчастными, благодаря неразумию, злобе или эгоизму господствующей среды. В настоящем же случае подобная «охота» очень извинительна. Не знаю наверно, кто такие эти иностранцы, являющиеся в рядах турецкой армии, но здесь почти никто не сомневается признать в них англичан; иные называют венгерцев и польских эмигрантов. Во всяком случае, в здешней армии проявляется сильное ожесточение против этих добровольных защитников турецкого варварства. Солдат наш всегда окажет пощаду пораженному врагу; если он не находится в пылу битвы, доброе сердце его пожалеет даже турка; но если в руки его в рядах турецких попадется иностранец, особенно англичанин, за жизнь англичанина рискованно прозакладывать даже копейку. Он считает бесчестным, диким, непростительным, если в рядах турецких, этих угнетателей христиан, встречается образованный человек, христианин... «Это уже не человек, — думает наш солдат, — это зверь!»

Вскоре после того, как грузинцы и тифлисцы, в ожидании патронов и подкрепления, залегли на занятых ими высотах, на левом турецком фланге, на той довольно ровной местности, о которой не раз уже было упомянуто и которая прилегала одной стороной к конусообразной батарее, представляя незанятое пространство турецкого лагеря, показалась кавалерия. Выслав цепь застрельщиков, кавалерия приближалась к левому неприятельскому флангу, как бы стараясь примкнуть к правому крылу грузинцев и тифлисцев. У многих из наших сердце екнуло от радости. Вот эта кавалерия ударит во фланг и в тыл турок, а наши воспользуются моментом, чтоб довершить удар. Предположение это имело тем более основания, что еще с утра много толковалось об «обходном движении» кавалерии. С другой стороны, турецкие завалы, бывшие с этой стороны, не переставали дымить и светиться ружейным огнем. Издали казалось, что выстрелы с этих завалов направлены против надвигавшихся всадников. Мимолетная радость скоро, однако, сменилась разочарованием. Приблизившись, кавалерия бросилась в атаку на правый фланг грузинцев. Это были новые враги — к турецкой пехоте присоединилась кавалерия; неприятель полагал, вероятно, этот момент удобным для того, чтоб сбить гренадер с их позиции и перейти в наступление. Как только истина обнаружилась, немедленно два-три ближайших взвода грузинцев переменили фронт и встретили неожиданных врагов меткими залпами. Турецкие драгуны и всадники не выдержали и дали тыл. Отойдя затем на известное расстояние, они спешились и стали поражать наших гренадер продольными выстрелами, выжидая, очевидно, случая, чтоб возобновить атаку в конном строе. Таким образом, не наша, а турецкая кавалерия совершила «обходное движение»; на нашем правом фланге не было даже сотни, чтоб встретить как следует эту атаку.

Всем известно, какое влияние на сражение производит обыкновенно неожиданное появление кавалерии на фланге сражающегося. Тем более это влияние должно быть сильно, когда неприятельская кавалерия ведет атаку не на фланг, а на одну из сторон или тыл центра. Не следует забывать, что грузинцы и тифлисцы имели право считать себя центром нашей боевой линии. В таких случаях, обыкновенно, слово «обошли» быстро обегает ряды, а с этим словом неразрывно соединяется представление о неудачных распоряжениях, об отсутствии помощи, о проигрыше сражения. Только стойкая, закаленная пехота в состоянии выдержать подобное испытание, и не допуская паники, прокрасться в свои ряды. Наша образцовая пехота, наши гренадеры стоически выдержали это испытание. Отбив первую атаку турецкой кавалерии, сильно поредевшие ряды гренадер остались на своих местах. Не турецкая сила могла выбить их оттуда: они все легли бы, но не отступили бы!

Критическое положение правого фланга нашего «центра» не изменилось, однако, после отбития первой атаки турецкой кавалерии. Необходимо пояснить, что с этой стороны у нас находились только две или три роты грузинцев, из которых часть была в цепи, и саперная рота, оставленная, по распоряжению полковника Рыдзевского, в резерве [7].