Война в Малой Азии в 1877 году: очерки очевидца.

Некоторую дисгармонию с этой блестящей военной картиной составляли лишь вести, доходившие из ренского отряда и со стороны нашего черноморского побережья. Войска генерала Оклобжио уже со второго дня по переходе за границу должны были покупать каждый свой шаг ценой крови; турки, пользуясь естественными преградами, представляемыми густыми лесами и кручами Кджарских гор, оказывали упорное сопротивление, заставляя наши войска брать с боя каждую новую позицию. С другой стороны, почти беспрепятственная высадка турок в Сухуме и быстрое отступление генерала Кравченко, вместе со вспыхнувшим в Абхазии восстанием, могли играть роль первого предостережения, обнаруживая, что борьба с турками может обратиться в более трудное и серьезное дело, нежели это казалось сначала под упоением первых успехов. Но в начале мая все это представлялось не более, как легким, мимолетным облачком на чистой синеве летнего неба; о черных тучах, застлавших потом почти без просвета горизонт, страшно было и помышлять!..

В самый день прибытия моего в заимский лагерь произошло славное кавалерийское дело под Бегли-Ахметом[4].

Расположение наших войск около Карса было следующее: в заимском лагере оставалась 39-я пехотная дивизия генерала Девеля, саперный батальон и сводная кавалерийская дивизия генерала Шереметева с их артиллерией; тут же сосредоточены были все военно-полевые управления и тяжести отряда; в заимском лагере главное начальство поручено было генерал-лейтенанту Девелю. Колонна генерал-лейтенанта Геймана, состоявшая из кавказской гренадерской дивизии, саперного батальона и гренадерской артиллерийской бригады, выступив из заимского лагеря 15 мая, направилась вдоль восточных укреплений Карса на юг и 17 мая находилась в селении Хаджи-халил. Во все это время погода была ненастная; непрестанные дожди испортили и те плохие дороги, которые существуют в Малой Азии; поэтому движение войск было очень затруднено. Еще раньше колонны генерала Геймана, при которых находился и командующий корпусом, генерал-адъютант Лорис-Меликов, остальная кавалерия отряда под общим начальством генерал-майора князя Чавчавадзе выступила по тому же направлению. 17 мая пехотная колонна генерала Геймана и кавалерия князя Чавчавадзе соединились у селения Хаджи-халил. Между тем из донесений разъездов было известно, что в верстах 30 еще далее к югу, на пути сообщений Карса с Эрзерумом, показались значительные массы неприятельской кавалерии из-за Саганлуга. Поэтому вечером 17 мая кавалерийскому отряду князя Чавчавадзе приказано было выступить к селению Какяч, за которым, как полагали, расположен был неприятельский стан.

Наша кавалерия вышла с бивуака Хаджи-халиля в пять часов пополудни. В состав ее входили нижегородский и северский драгунские полки, три казачьих полка и несколько сотен иррегулярной кавалерии; всего 8 эскадронов и 30 сотен; с ними было 16 орудий казачьей артиллерии (2-я кубанская и 1-я терская конные батареи). Благодаря дурным дорогам только к 12 часам ночи отряд подошел к берегу Карс-чая, против селения Бегли-Ахмет. На возвышенном противоположном берегу на большом пространстве виднелись бивуачные огни. Это была турецкая кавалерия, спокойно расположившаяся на ночлег; неприятель оказался ближе, нежели можно было ожидать, он шел нам навстречу.

Прежде, нежели решиться на атаку неприятельского бивуака, необходимо было разузнать, не скрывается ли за кавалерией турецкая пехота. Разъезды присылали довольно противоречивые сведения; тем не менее, из донесений их выяснилось, что у Бегли-Ахмета расположена кавалерия Мусса-паши, т.е. бывшего генерала русской службы Кундухова, выселившегося в 60-х годах в Турцию с несколькими тысячами кавказских горцев. Из этих горцев и состоял теперь отряд Кундухова. Говорили, что Кундухов имел личную неприязнь к генерал-адъютанту Лорис-Меликову и похвалялся, что возьмет его в плен неожиданным ночным налетом на наш лагерь. С этой целью, будто бы, Кундухов и приближался к нашему отряду. Имели или нет основание эти толки, но они были очень распространены. Между тем самому Кундухову едва удалось спастись от участи, которую он готовил, по слухам, командующему корпусом. Князь Чавчавадзе решил неожиданно напасть на бивуак Кундухова на рассвете со всех сторон.