Война в облаках Смерть сокола

Я поднял глаза и увидел жилистого человечка с коричневой лысой головой и огромными глазами. Ошибки не было; это был Интендей, религиозный лидер Апалкана, которого я видел тем утром на тропе, когда он выходил из своей палатки на завтрак. Я смотрел мимо него, на его собратьев-монахов и, конечно же, там был толстый монах, который был товарищем по огню Нуяна, человека, которого я убил, чтобы проникнуть в ряды монахов. Похоже, он меня не узнал, но как тогда он мог? Он никогда не видел моего лица.

Интендей был человеком, который все еще держал церемонии. Пока я растирал запястья Элисии, чтобы восстановить кровообращение, он царственно стоял у изголовья дивана и говорил мягко, размеренно:

«Мы достигли соглашения с доном Карлосом, чтобы начать священную войну на закате и очистить обе наши страны от коррумпированных лидеров. Я думал, что это лучший способ - единственный способ - выполнить то, чего желают все святые. Я стремился положить конец коррупции , к болезням, к бедности, к тирании. Я считал, что был прав. Я верил, что прав дон Карлос Италла ».

В этом беда этого мира, - сказал я, потирая руки Элисии и с тревогой всматриваясь в ее слишком бледное лицо. - Все думают, что их сторона права, и всегда прибегают к неправильным способам, чтобы доказать это. И дон Карлос был тираном хуже, чем люди, которые сейчас правят Никарксой и Апалкой ».

«Я узнал об этом слишком поздно», - сказал Интендей. "Когда я понял, насколько чудовищен Дон Карлос на самом деле, было слишком поздно менять свое мнение о соглашении. Мы стали его пленниками здесь, на горе, и против нашей воли он должен был послать сигнал, что мы согласны . Но ты должен знать ... "

Элисия пошевелилась на кушетке, и я поднял руку, чтобы заставить замолчать религиозного лидера. Меня больше не интересовало то, что он говорил. Для этого было слишком поздно, слишком поздно для чего-либо, кроме как пытаться выжить на этой горе, пока внизу царила волна кровопролития.

«Элисия, перестань», - сказал я, нежно хлопнув ее по лицу. Ее голова каталась взад и вперед, и я увидел, как на ее щеках снова появился слабый румянец. Мое сердце подпрыгнуло от радости, но это была приглушенная радость, зная, что ее люди внизу - и все индейцы Нинка - были убиты сотнями.

Она медленно подошла и, наконец, села на кушетке. Интендей, все еще церемонный, отступил на несколько шагов, но неумолимо стоял, скрестив руки, его лицо ясно показывало, что ему есть что сказать, и он не уйдет, пока не скажет это.

«Прошу прощения за обморок», - мягко сказала Элисия. «Я хотел быть сильным, но столько всего произошло. Я ничего не мог с собой поделать».

"Что с тобой случилось?" Я спросил. «Как ты прошел через все это живым? И взрыв…»

Элисия прервала меня, приставив палец к моим губам. Этот палец, грязный от ее испытания, казался мне сладким.

«Я скажу тебе медленно. Сначала выпить. Мне нужно что-нибудь выпить».

Утуро вытащил из-под рубашки бутылку вина и, подмигнув, оторвал пробку. Элисия сделала большой глоток и выпрямилась на кушетке. Мы все слушали ее историю ужаса и возможного успеха.

Когда четверо охранников пришли в подвал, чтобы украсть вино, и мы начали с ними перестрелку, Элисия выскочила в коридор, ведущий к арсеналу. Она обнаружила, что дверь открыта, и бросилась внутрь. Когда она закрыла за собой дверь, она застряла на месте, и она больше не могла выбраться. Она стучала в дверь, пока ее руки не содрогнулись, но мы ничего не слышали.

Воздуха в закрытом арсенале не хватало, и с течением времени она задыхалась. Она была почти без сознания, когда дверь наконец открылась. Она была открыта, я знал,

человеком, которого дон Карлос послал найти ее тело.

«Когда он увидел, что я жива и не ранена», - сказала она с трудом в голосе, «он решил взять меня, как те кубинские морские пехотинцы везли меня до того, как вы пришли спасти меня. Он сказал, что Дон Карлос был готов послать сигнал, что облака рассеялись, и что вы, Утуро и Нико были пленниками ".

«Нико? Кто такой Нико?»

«Другой воин», - сказала она. «Друг Утуро. Во всяком случае, он сказал, что для нас все кончено, и с таким же успехом он мог бы насладиться моей плотью еще раз, прежде чем дон Карлос бросил нас через гору. О, Ник…»

Она начала плакать, и я массировал ей руки и велел не торопиться. Она сделала еще глоток вина. Интендей подошел ближе, казалось, готов снова заговорить, но я поднял руку, чтобы остановить его. Элисия продолжила.

«Я боролась с этим человеком», - сказала Элисия. «Он был силен, и я была почти мертва из-за нехватки воздуха, но животные достаточно оскорбляли меня. Я сражалась так, как никогда раньше - как должна был сражаться, когда прибыли кубинские морские пехотинцы. Он почти победил меня, но я отобрала у него пистолет и убила его.

«Я знал, что некогда спешить во дворец, чтобы спасти тебя, Утуро и Нико, даже если бы я могла это сделать. Но я должена был что-то сделать. Я вспомнила, как смотрела на карту укреплений, которую ты нарисовал. вспомнил, что арсенал находился прямо под задней частью дворца ».