Война в потемках

Бронетранспорт с ревом работающего на полных оборотах двигателя стал быстро набирать скорость. Когда он зацепил и отбросил горящий фургон, Талу еле устоял на ногах. Впереди показались патрульные вездеходы. От них в разные стороны кинулись темные тени.

Бронетранспорт легко смел маленькие машины — первый вехдеход полетел вперед так, словно им выстрелили, и, врезавшись во второй, вместе с ним, кувыркаясь, покатился в кювет. Третий отлетел вбок и перевернулся. Впереди оставался только пылавший грузовик. Они приближались к нему, вновь набирая скорость, — объехать его было нельзя. Глядя на стремительно надвигавшееся пламя, Талу лишь крепче вцепился в раму люка — прятаться было уже поздно. Но сила удара была такова, что он сорвался и покатился вниз по телам бойцов.

Грузовик взорвался облаком горящих обломков и искр, подмял патрульную машину и прыгнул вперед. Патрульный автомобиль с хрустом смялся под колесами подскочившей громадины, а грузовик, когда его вновь таранил бронетранспорт, опрокинулся и пополз впереди, взрывая землю и закрывая обзор. Казалось, машина мстит им за предательски убитого водителя. Им пришлось остановиться и отъехать назад. Прежде, чем бронетранспорт успел вновь ринуться вперед, начался кошмар.

Разумеется, «беглые» знали, что файа будут прорываться к Ахруму — дорога обратно была загорожена платформами. По их машине стреляли из автоматов, карабинов и взятых у убитых файа автоматических винтовок. От ударов сотен пуль с бортов внутри машины полетели клочья зеленой краски. Лежащему на дне расстреливаемого бронетранспорта Талу показалось, что он в железной бочке, по которой бьют отбойным молотком. Несмотря на это, бронетранспорт вновь рванулся вперед, в звоне и свисте отлетавших пуль и пучках выбитых из стали искр. Секунду спустя перед его носом разорвалась ручная граната, взметнув фонтан земли. Вторая отскочила от борта и разорвалась в кустах.

— Люки! — крикнул Талу, пробиравшийся на четвереньках к своему посту.

Машина мчалась вперед, несмотря на сумасшедшую стрельбу и взрывы гранат. Они отскакивали от бортов, катились по крыше. Одна взорвалась под колесами, но машину это не повредило. Всего Талу насчитал семь взрывов.

Добравшись до своего кресла, он подумал, что они прорвались — взрывов больше не было слышно, стрельба ослабела. В этот миг стремительно вылетевший сзади огненный шар ударил бронетранспорт в корму — прямо в кормовой боевой пост.

Взрыв трехкилограммовой шрапнельной ракеты проломил дюймовую броню и ее осколки изрешетили все, что было внутри помещения, включая и двух стрелков. Бронированная дверь в десантное отделение выдержала, но застекленная смотровая щель в ней засветилась огнем — взрыв порвал шланги огнемета, которым стрелки так и не успели воспользоваться. Несмотря на это, управление не было повреждено и двигатели работали — машина продолжала двигаться вперед.

Она продолжала двигаться, даже когда еще две ракеты почти одновременно ударили в корму и кормовая башня слетела. Из ее погона вырвался столб пламени. Талу сжался на сидении, руками прикрывая голову — его оглушило взрывами. Секунду спустя в бронетранспорт попала четвертая ракета. Дверь кормового боевого поста сорвало неистовым потоком огня — находиться в машине стало невозможно. Подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму, Талу рванул рычаг внешней двери и выскочил наружу. Никто больше выскочить не успел — от удара пятой ракеты взорвались баки с напалмом и внутренность бронетранспорта мгновенно обратилась в пылающий ад. Двигатели еще работали и превратившаяся в страшный костер на колесах машина продолжала мчаться вперед. Только проехав метров сто, она сошла с дороги, сокрушила несколько деревьев, остановилась и заглохла.

Поднявшийся Талу несколько секунд тупо смотрел на нее, затем побежал следом — он вспомнил, что там осталась его куртка, и, главное, переносной пульт управления гексами. Добежав до машины, он остановился в ужасе. Из распахнутых люков шумно вырывалось пламя, корпус стал странно светлым — пули отбили почти всю краску и броня сплошь покрылась отметинами. Корма машины была разворочена, из пляшущих рыжих языков торчали клочья броневой стали. От двух передних колес остались лишь лохмотья темного пластика. Внутри страшно кричали, что-то стучало и билось в стальные стенки, хотя уцелевшая на них краска уже шипела и пузырилась от жара. Маоней было сунулся в люк, из которого выскочил — оттуда ревел огонь, несло нестерпимым жаром и смрадом. Из него к его ногам вывалился истошно вопящий огненный комок и стал кататься, рассыпая искры — еще минуту назад это был один из его бойцов.

Талу бросился прочь. Отбежав немного, он повалился на землю — ноги его не держали. Едва он вновь осмелился посмотреть на бронетранспорт, в нем взорвались ракеты от базук и топливные баки — из люков в небо взвился столб огня. Броневой корпус лопнул, как надутый пакет, во все стороны полетели крышки люков, искры, горящие обломки.