Война в России и Сибири

Я прибавил к именам некоторых царских офицеров слово «по принуждению» (к сотрудничеству с большевиками), но не могу ручаться за точность этих сведений[306].

Группой армий в Сибири командует полковник [С. С.] Каменев (по принуждению); начальник штаба подполковник [А. А.] Коленковский (по принуждению), члены РВС [И. Т.] Смилга и [К. А.] Мехоношин.

3-я армия, находящаяся перед Пермью (29-я и 30-я дивизии и часть 7-й), командующий [М. М.] Лашевич, начальник штаба штабс-капитан [М. И.] Алафузо (по принуждению), член РВС казак [В. А.] Трифонов.

2-я армия, стоящая перед Красноуфимском (28-я дивизия, 5-я Уральская и часть 7-й), командующий генерал [В. И.] Шорин[307] (по принуждению); начальник штаба подполковник [Ф. М.] Афанасьев (по принуждению); начальник отдела боевых операций генерал [А. О.] Зундблад[308] (по принуждению); члены РВС профессора [П. К.] Штейнберг и [В. И.] Соловьев, оба евреи.

5-я Уфимская армия (26-я и 27-я дивизии), командующий [Ж. К.] Блюмберг (23 года), еврей[309]; начальник штаба – подполковник [П. И.] Ермолин (по принуждению); члены РВС [В. Д.] Михайлов, [В. М.] Смирнов.

1-я армия – Оренбург (24-я и 1-я Пензенская дивизия), командующий прапорщик [Г. Д.] Гай, члены РВС [Р. И.] Берзин, бывший командующий 3-й армией, смещенный после поражений под Кучино и Пермью.

4-я армия – Уральск (25-я дивизия), командующий Антонов[310]; члены РВС [Г. Д.] Линдов и Майолов, оба убиты казаками во время безрезультатного приступа.

Пять армий насчитывают от 120 тысяч до 140 тысяч штыков и 200 пушек.

1. Уфа

Уфа, 28 марта 1919 г.

Уфа возникает на южном берегу реки неожиданным возвышением, холмом с просторной вершиной и крутыми склонами, нарушая однообразие нескончаемых русских равнин. Если смотреть издалека, Уфа сверкает золотистыми башнями и зелеными колокольнями – монастыри, веселые разноцветные крыши и река, источник жизни для горожан – трогательный русский город, вызывающий в памяти Киев, место древнего поклонения, с его кипарисами и быстрыми водами Днепра.

Но когда поднимаешься по ступеням или по крутой тропке ближе к городу, ощущение красоты и счастья понемногу тает.

Победы Сибирской армии

Изобильная, оживленная, мило провинциальная жизнь этой, еще недавно губернской столицы оскудела: пустые улицы, разъехавшиеся в разные стороны семьи, варварство страшной гражданской войны. Встречаешь только крестьян, изредка рабочих. Остальные побежали за Красной армией.

Крепкие деревянные дома горожан, украшенные по сибирскому обычаю резьбой и ажурными наличниками, брошены на произвол судьбы. Ждешь невольно, что эта война, столь жестоко истребляющая людей, будет так же уничтожать дома пожарами и грабежом. Но следы пожаров редки. И вот чем отличается эта война от других, ей подобных: она ведется среди населения, которое становится к ней все равнодушнее и все старательнее от нее отдаляется, в то время как каждая из противоборствующих партий стремится привлечь это население на свою сторону. Оставляя город, уходящие произносят громкие слова, обещают вернуться, взять его обратно и уже навсегда. Большевики, хотя и ушли из Уфы, не сомневаются, что вернут всю Сибирь, считают ее своей и ведут себя по-хозяйски.

Большевики провозглашают одно, но поступают по-другому. На протяжении двух с половиной месяцев, пока большевистский режим царил в несчастном городе, казнили примерно 1200–1300 человек. Собрать свидетельства об уничтожении мужчин, женщин и детей труда не составило.

Одна дама по фамилии Шаровкина в узком кругу выразила радость по поводу приближения Колчака. На нее тут же донесли, обвинили в «буржуазных чувствах» и в ту же ночь расстреляли.

Некий Пунтаков, подросток шестнадцати лет, подобрал прокламации, которые на скаку разбрасывали мчавшиеся мимо городского предместья казаки. Товарищи, с которыми он ими поделился, донесли на него, и революционный трибунал приговорил его к казни. Родители, плача, говорили мне, что голова их несчастного мальчика была проколота штыками.

В целях «очистки» предместий красногвардейцы разыгрывали следующую комедию: они в потемках тайком подбирались к домам, просили приютить, говоря: «Мы белые». Если хозяин говорил: «Слава Тебе, Господи!», его расстреливали.

Эти убийства не дело рук Красной армии, состоящей из мобилизованных, ими занимаются специальные отряды из иностранцев (китайцы, латыши, австро-германцы и т. д.), и действуют они по приказу комиссаров, полных ненависти к буржуазии. В Уфе особыми зверствами отличалась одна еврейка из окружения командующего Комракова. Каждое утро она являлась в тюрьму и спрашивала коммуниста тюремщика:

– Есть сегодня гуси?

Если были приговоренные, то эта молодая женщина с университетским образованием становилась, приложив к плечу винтовку, вместе с расстрельной командой.