Война в толпе

Дмитро Корчинский ВОЙНА В ТОЛПЕ

ОТ РЕДАКТОРОВ

Литературные редакторы выражают свою признательность подлинным авторам книги: боевикам УНСО, функционерам УНА, союзникам, сочувствующим и пособникам. Без письменных или устных сообщений огромного числа лиц, долгое время накапливавшихся в наших архивах и в нашей памяти, было бы невозможно так точно и в таком блестящем стиле изложить эти удивительные события. Всему, что есть хорошего в этой книге, ее юмору, оптимизму, достоверности, компетентности суждений читатель обязан:

Валерию Бобровичу, Виталию Чечило, Олегу Билому, Владиславу «Дощу», Александру Мартынчуку, Виктору Стадниченко, Морицу Саксонскому, Освальду Шпенглеру, Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю и нам.

Д. Корчинский

В. Артеменко

Предисловие к русскому изданию

Мне очень приятно, что люди еще в 1996 г. собиравшиеся взорвать смоленский вокзал (чему есть доказательства) по зрелом размышлении решили издать свою книгу именно в Смоленске.

Я с сомнением отношусь к военным мемуарам, авторы которых (в чине пониже генеральского) берут на себя смелость рассуждать о стратегических проблемах и действиях сторон. Здесь читатель найдет только личные впечатления, не претендующие на пресловутую объективность.

«Autobiografias de soldados» (исп. автобиографии солдат) являются классическим литературным жанром. Возникнув на руинах рыцарского романа, в весьма специфической среде испанских «маргиналов» XVI–XVII ст. они отличаются изрядной долей иронии, чем особенно близки нам, участникам современной смуты.

— Ты, вообще, кто?

— Был бакалавром, был солдатом, был купцом, был артистом…

— Так, я скажу, кто ты сейчас: беглый с королевской галеры!

Лопе де Вега «El gran teatro del mundo».

Когда в тридцатые годы XX ст. в эпоху великих потрясений, вновь возник интерес к подобной литературе, то предисловие к французскому изданию «Приключений капитана Алонсо де Контреро» в 1933 г., написал сам Ортега и Гассет. Почему? «В истории человечества неизменным остается разве что противостояние отчужденных форм общественного устройства и людских «спильнот» (укр.) Заговорщики и сектанты противостоят государству, имея целью самим стать государством. Сегодняшний день определяется господством отчужденных форм. Форм, которые невозможно, да и не стоит постичь, в них нужно «ориентироваться». Например, юрист — ничтожное с точки зрения переполненности жизнью, существо, жрец пустоты, человек, который «ориентируется». Сегодня он стоит над князьями, над вождями и судит переполненных жизнью. Так, что только среди последних бандюг ищешь будущее, в картинках их бездарных татуировок — откровения, в их предательских глазенках (эх, бритвой бы) — зарю завтрашнего дня.

Когда тебе скажут «это философ», спроси, по какой статье он сидел? Когда скажут — «это поэт», спроси, где он воевал?

Это не означает, что тюремная мудрость заслуживает внимания, как и «поэтика войны». Но, ЧТО может знать о «субстанции» человек, ни разу не нарушавший уголовный кодекс! Как ощутить глубину любви, не прячась от минометного обстрела? Рефлексии предшественников отчуждены. Постичь их можно только в одном месте — в пограничье».

(Д. Корчинский «Революция од Кутюр»)

В школе нас с детства запихивали российскими классиками, тем же Лермонтовым. Обидно сознавать, что для абсолютного большинства читателей, его гениальные строки, если честно, остаются пустым звуком, поскольку не вызывают непосредственных ассоциаций. Метод иллюстрации человеческих страстей литературными образами был с успехом применен известным психиатром, доктором Леонгардом в его книге «Акцентуированные личности». В нашем случае он оправдан и тем, что абсолютному большинству читателей насилие известно лишь в литературной его ипостаси. Проведем небольшой тест на интеллектуальную честность: прочтите до и после ознакомления с содержанием этой книги следующие избранные места из произведений Михаила Юрьевича Лермонтова («Сочинения» Т 1–2 Москва «Правда» 1988 г.) — Т 1 — «Валерик», «Завещание», «Свидание», «Исмаил-Бей» (ч1 строфы — 7,24 — , ч2 — 2,8,12) другие редакции «Демона» (стр.638–639).

Надеюсь, общий тон повествования, факты в нем изложенные, позволят вполне оценить непреходящую ценность, казалось бы такой абстрактной вещи, как поэзия ХIХ ст. «Книги, это мины, заложенные под будущие поколения. Когда говорят «духовность» представляют васильки, а следовало бы — пожары. Приоритет духовного — это беспредел. Бог его знает куда заведут идеалиста его абстракции, а заводят обычно в радикальное отрицание. В отказ. Абстракции агрессивны. Убивают и по бытовым причинам, но войны развязывают ради абстракций. Когда говорят о духовности, втягивайте голову в плечи. Всякая философия завершается химией».