Война в толпе

Среди солдат и правда был умелец, пользовавший сослуживцев. С помощью телефонного аппарата ТА-57 убивал нерв, затем электродрелью высверливал пульпу, ставил пломбу из цемента и коронку из рандоли. Во время операции пациента привязывали к кровати. Одному караульному солдату этот дантист из народа умудрился поставить два зуба. Тот три недели плевался зеленой слюной, затем почернели и все остальные зубы. Другой целитель, вотяк, родом откуда-то из Удмуртии подвизался на поприще мануальной терапии. Солдат белил в каптерке потолок, лестница упала, случилась контузия. «Целитель» положил дверь на спину несчастного и стал прыгать на ней. Страдальца с дичайшими воплями сволокли в санчасть.

Наш начальник политотдела, полковник Кузнецов, ростом метр шестьдесят, любимая поговорка — «И я посмотрел Де Голлю в глаза» — был одержим манией созидать. Построил на плацу стенды из швеллеров. За усердие был переведен в Москву, где перекопал какой-то важный правительственный кабель, за что и был уволен. Обилие стройматериалов действительно побуждало к строительству. Я за два дня построил из железобетонных плит трибуну для начальства на плацу. Дорожные плиты были взяты на старом старте, благо техника позволяла, поднимала до ста тонн. Единственную проблему составляло — вырубить звезду, размером с хороший письменный стол. Рубили зубилами и тупыми топорами, шлифовали кирпичом. Единственную «болгарку» перед этим кто-то украл у начальника инженерной службы. Потом звезду надо было закрепить на другой плите — с углублением под нее, которое тоже надо было высечь. Трибуна получилась, как пирамида. В пустыне ее не разрушит ничего, кроме взрыва. Она и посейчас возвышается над плацем. Главное — правильный выбор стройматериала. Я в принципе не согласен с «теорией руин» Шпеера, согласно которой нельзя использовать железобетон для культовых сооружений. Один из примеров тщеты человеческих усилий — кирпич. Теоретически — обожженный кирпич в условиях пустыни вечен. Однако соль разъедает его полностью и удивительно быстро. Стены туалетов в солдатских казармах выпадают лет через пять.

Казахи брезгуют жить в каменных строениях. Из вечного они строят только мазары и мавзолеи. Мазар — это четырехугольный заборчик вокруг могилы. Сами казахи не тверды в вере, хотя обрезать их начали со времен Тамерлана. Даже улемы и муллы, как правило, узбеки или татары. Ну, какой прок от муллы в юрте. Из всех обычаев только хоронили согласно мусульманскому обряду. Святые места — пережиток язычества представляли из себя кучи камней.

…Когда в 1972 году из пустыни начали выселяться ссыльные немцы, после них остались обработанные поля, сады, виноградники и шикарные дома под черепичной крышей. Продать их не представлялось никакой возможности. Немцы, действительно содержали подпольные силы самообороны и свирепых овчарок. Чрезмерно приблизившегося к их поселению казаха, действительно могли убить. Казахи смертельно боялись немцев и именовали их «фасыст». Такой же страх испытывали они и перед дунганами или корейцами, те так же могли убить казаха запросто. Изумлял казахов и факт поедания собак корейцами. Когда казахи, наконец, заняли немецкие поселения, они вытравили овцами поля и бахчи, вырубили деревья, запустили овец в дома, превратив их в окотные кошары. И гордо поставили во дворах юрты. Через год, за ненадобностью, поскольку дождей там мало, разобрали крыши и все деревянные части на топливо. Учитывая их привычку, открыто отправлять естественные надобности, все вокруг было загажено, как во времена Чингиз-Хана.