Война в толпе

Я вступил в контакт с Коммунистической партией Китая еще в 1976 г. Наш преподаватель марксизма-ленинизма в училище собрал вокруг себя несколько человек курсантов. Тогдашняя трактовка коммунистической идеологии казалась нам ревизионистской. Один из корейских товарищей, обучавшихся в училище, оказался китайцем. Нам стали доставлять пропагандистскую литературу. Цитатники, специальные выпуски газет на русском языке. Антисоветская литература маоистского толка, это вам не журнал "Посев". Замаскировать ее ввиду схожести терминологии, ничего не стоило. Книги были украшены портретами классиков и имели реквизиты издания Москва "Политиздат". Я давал некоторым почитать - читали. Политическая неграмотность наших людей не позволяла заметить подвох. Это после событий 1993 г. корейская сторона изготовила для КПСС партбилеты с портретом Ким Ир Сена на обложке. Правда, грамматических ошибок было море, какую букву в том или ином слове китайцы не выговаривали, ту и не писали. В Китае к тому времени перебили русских эмигрантов, понадеялись на своих студентов - теологов. Свою деятельность мы продолжили и по окончании училища - в войсках. В карауле слушали "Радио Пекина" или "Голос свободной Азии". На полигоне это не составляло проблемы, кидаешь антенну на периметр, приемник берет очень хорошо. Никаких шпионских сведений с нас не требовали, мы вели только пропаганду. Но деньги давали. Вскоре после выпуска я купил себе на свадьбу ковер, а мой сообщник цветной телевизор. Я тогда на него здорово наехал: - Хочешь, чтобы нас всех вычислили? Откуда у лейтенанта такие деньги? О существовании тайных путей через границу, я узнал, когда капитана Иловайского на почве его политических убеждений хотели положить в "дурку". Он выехал в Алма-Ату и вскоре нам передали его письмо с условленным знаком. Оказалось, что перейти из Казахстана в Китай весьма просто. В 1979 г. я сам мог сделать это, как два пальца об землю. Ситуация с переходом границы после 1959 г. изменилась в первую очередь потому, что на той стороне силы общественной безопасности стали устраивать облавы на базарах. Незадачливых "челноков" без различия национальностей и гражданства сгоняли на рытье каналов. При обилии населения, рабочей силы не хватало. Пока у крестьянина есть рис и поле, его никуда не выбьешь. На каналах широко практиковали метод "реактивных бригад" - переносили землю бегом, после каждых шестисот ходок, давали лишнюю миску риса. Казахам не улыбалось такое "счастье", да и в СССР после Хрущева жить стало лучше. До 1959 г. порядка не было и в самом Китае, в провинции оставалась прежняя, едва ли не циньская, администрация, насквозь пропитанная местными феодально-байскими пережитками. Численность преимущественно кочевнического населения Синцзян-Уйгурского автономного района достигала 300 млн. человек. В 1949 г. одновременно с провозглашением КНР должна была быть провозглашена Синцзян-Уйгурская Республика. Однако, самолет с новоиспеченным правительством разбился в Гоби, точно также, как позднее самолет с Линь Бяо на борту. Проходимость границы серьезно затруднялась условиями местности, прежде кочевники использовали так называемый джунгарский проход, шириной около 30 км. В самом конце 60-х - начале 70-х, когда вдоль китайско-советской границы стали возводить "Линию Жукова" (эти УРы снимали в фильме "Приказ перейти границу" под видом японских), дефиле заминировали ядерными фугасами. Считалось, что через него китайской армии открывается путь в сердце советской Средней Азии. Им же передвигались беглые и контрабандисты. "Тотальность" сталинского террора принято значительно преувеличивать. Как утверждают некоторые американские криминалисты, жертвы, в данном случае, политических репрессий, сами провоцируют свои несчастья. Наши, например, интегрировались в систему, которая их и погубила. Тотальный контроль был эффективен только в важнейших городах и в узкой прослойке "совслужащих". Они, как "социально чуждые" находились на особом счету, с ними проводили политзанятия по два часа в неделю. В случае разоблачения подобный элемент неминуемо попадал во "вредители" и "враги народа". Работу-то с ним до выявления проводили. Иное дело те, кто не интегрировался в систему, или пребывал в низах общества. Во-первых они были "социально свои", хотя и несознательные, поскольку политзанятий с ними не проводилось. Во-вторых, простор для маневра был несравненно шире. Предки "челноков" - конца восьмидесятых - начала девяностых годов, во всю орудовали на советско-китайской границе и при Сталине и при Хрущеве. Особенно подвизались на данном поприще азовские греки, сосланные в Казахстан Сталиным и расконвоированные Хрущевым. В Средней Азии греки исполняли функцию евреев - посредничали в торговых операциях на Великом Шелковом Пути. Разрыв отношений с Китаем был воспринят ими, как личная трагедия. Китайские товары, в основном мануфактуру, крепдешин, креп-сатин, креп-жоржет, шелк, мужские сорочки, носовые платки, зонтики от солнца, размокавшие от дождя, поставляли в комиссионные магазины, в них ходила вся Москва. В обмен везли старые газеты китайцам на самокрутки. Их курили даже в НОАК. Некоторое количество газет с портретами вождей, милиция отнимала в поездах. Остальные благополучно проносили через Джунгарский проход. Греки покинули Советскую Среднюю Азию тем же путем. В китайских портах их ожидали греческие консулы, выдававшие им паспорта подданных Его Величества Басилевса Константина. Тогда же в пятидесятые. Среднюю Азию покинули курды, заведенные одним из своих вождей в советское рабство. Когда кочевников загнали в колхозы, несколько тысяч народа прорвалось через границу вместе со скотом и техникой. Передвижение коммунистическим Китаем не составляло проблем. В Китае и в девяностые годы у людей нет паспортов. Билеты на поезд или пароход недоступны трудовому земледельческому или скотоводческому населению. Частный транспорт был запрещен, грузовики принадлежали военному ведомству, родственники жили поблизости, количество праздничных дней не превышало четырех в год на праздник Нового Года. Согласно китайского уголовного кодекса, даже угон трамвая считается "котрреволюционным преступлением". Так что праздношатающихся в стране не было. А у греков были деньги. Следует понять, что китайская революция в переводах на русский, кроме разве мемуаров Владимирова, выглядела иначе, чем на родине. Знаменитый четырехтомник Мао Цзе Дуна был написан профессором Юдиным. Когда его прочел Чжоу Ень Лай, немного понимавший по-русски, то был поражен. После прихода Председателя Мао к власти, крестьянам было объявлено о возвращении императора, что успокоило народ после сорокалетней республиканской смуты. Только в 1958 году проституток согнали в профсоюз трудящихся женщин и закрепили за мужьями официально. В портовых городах лишь культурная революция переменила сексуальные отношения. Образованные девушки, сосланные на перевоспитание в коммуны, брезговали жить с местными мужчинами и предавались лесбийской любви. Рикша и проститутка, две основные профессии в китайских городах, выжили даже при советской оккупации Манчжурии. Когда разоружили Квантунскую армию, это почти миллион человек, возникла транспортная проблема. Офицеров и буржуазный элемент вывозили эшелонами и пароходами в Сибирь, солдат - в Японию. Первые три месяца Харбин пребывал в состоянии сумасшедшего дома. Старшим японским офицерам сохранили оружие, ночами в городе стояла пальба - грабили районы, заселенные русскими белоэмигрантами, теми, кто не успел сбежать к гоминьдиновцам. Английских и американских летчиков, недавних пленных, выпинали из роскошных бараков советские офицеры. Ошибкой японцев было то, что они не строили концлагерей, всю эту публику попросту некуда было загонять. Воины императоры, рвань несусветная, в обмотках. Сидели на берегу, ели чумизу, смотрели на океан в сторону восходящего солнца и плакали. Китайские проститутки их даже в публичные дома не пускали. На Родину спешили вернуть трофеи, о солдатах особенно не заботились. Советским офицерам запретили ездить на рикшах, они делали это ночами, по повышенному тарифу. Если бы не запрет, никто бы и не катался - из экономии. В буржуазные районы новые жильцы вселились вместе с полевыми женами...