Война в толпе

Когда мы откушали баранины с картошкой, я подумал, что от такой кормежки никто в Украину не поедет. Но, оказалось, что страдальцев, с их слов, вообще не кормили, что само по себе выглядело подозрительным, ибо к моменту моего приезда они прибывали в заключении с месяц. Выдавали себя за строителей. Супейман спросил марку цемента. Раскалывали их элементарно, но ФСБ ими не занималось. Согласно бюрократического принципа, отбор кандидатов в «терраристы» ведется по принципу, есть он в компьютере или нет. Их даже в изолятор ФСБ не взяли, спихнули к Сулейману, потому что больше было некуда. Это, как в армии — камера временного содержания. С точки зрения Сулеймана они были бесполезны, на стройку их не погонишь. Я был разочарован в российском ФСБ, у некоторых идиотов нашли инструкции по стрелковой подготовке и подрывному делу и их при этом не рассматривали, как терроритов. Даже не били. Тем не менее узники, в кедах и солдатских ватных штанах, с лихорадочно блестящими глазами на изможденных лицах, чесались, как блохастые собаки так, что не видно было рук, черных, как у грачей. При медосмотре трое даже оказались обрезанными. У Сулеймана они ничего кроме глубокого, чисто человеческого отвращения не вызывали.

— Слюшай, чего ты их пойдешь смотреть, они так воняют.

Мне самому тяжело было разыгрывать из себя правозащитника. Мы с Сулейманом были одной крови, при виде решеток во мне проснулись былые инстинкты. Сулейман сказал по секрету:

— Если бы у них были деньги я бы даже отпускал их под конвоем на базар покупать сало.

Деньги ему были нужны, чтобы достраивать загородный дом. Сошлись на трех тысячах. Мы давали ему дважды — триста и четыреста долларов. Нагрели обе стороны, да еще и занял у чеченца. Сулейман обобрал нас, как липок, осталось тысяч сто русскими. Там же я познакомился с чеченской разведкой, один чеченец, пацан из УБОБа сам на меня вышел, предложил свои услуги. Мы поили этот гребаный УБОБ две ночи, все они мусульмане, а как пьют. Мой напарник только бегал, менял стольники. После этой поездки он зарекся куда-нибудь ездить. Когда Сулейман понял, что узники больше никому не нужны и никто ими уже не поинтересуется, он их выставил из своего заведения.

Аноним

Абхазия с другой стороны фронта

В ходе нашего сотрудничества с грузинскими друзьями активно разрабатывались различные планы, в том числе и террористических актов в Сухуми. Ввиду отсутствия у грузин какой-либо агентурной сети, наше первичное планирование носило сугубо умозрительный характер. Деньги на «проникновение» в страну МВД Грузии так и не выделило. Теперь, пребывая в Сухуми, я смог невольно оценить эффективность нашего тогдашнего планирования. «Простейший» замысел моего авторства — произвести взрыв бинарного заряда и распылить в замкнутом помещении вокзала некоторое количество ОВ — синильной кислоты — оказался мертворожденным, ввиду отсутствия в стране регулярного транспортного сообщения. Наши поездки на обратном пути осуществлялись, в основном, частными такси. Стоимость проезда от Сухуми до границы всего 100 рублей. Против этого плана тогда выступил и Корчинский, он счел его не имеющим пропагандистского эффекта. Его собственные планы на предмет террористических актов, направленных против президента Ардзимбы и других высших должностных лиц абхазского режима, при всем их внешнем авантюризме, оказались на диво легко осуществимыми. Приемная местного МВД практически не охранялась, дежурный — молодой пацан — был вооружен только пистолетом, рамка металоискателя отсутствовала, в приемной болталась масса посетителей, охранники с дубинками. Министр принял нас сразу же после звонка дежурного. Кабинет находился на втором этаже двухэтажного казарменного строения. Клоыч Иванович в советской милиции дослужился до звания старшего лейтенанта. Теперь он в свои 35 лет генерал-майор абхазской милиции. В Москве по случаю ему даже подарили настоящую генеральскую форму советского милицейского образца.

Разговор зашел о недавних событиях. В зону конфликта были введены мобильные силы местного МВД, до 300 человек. Это практически все «подразделения готовности». Остальная часть «вооруженных сил» комплектуется, в случае необходимости, призывниками в возрасте 16–55 лет. Вообще, на дорогах Абхазии и улицах Сухуми удивительно мало вооруженных из «ментов», только посты ГАИ имеют по одному автомату. Еще перед банком, где мы меняли доллары, стояла вооруженная охрана. Старик с двумя румынскими АК-47 на плечах ел банан.

Спросил я и о «людях с песьими головами». Министр был категоричен, всех обезьян, после того, как они начали набрасываться на коров, отстреляли. Наибольшую угрозу мирной жизни в республике сейчас представляет страх перед минами. Население даже пограничную мелководную реку Псоу боится переходить не по мостам. По этой же причине я не посетил и памятную дачу Сталина — место дислокации «Арго». Говорят, там значительные разрушения и «все заминировано». Проверять мы не стали — поверили на слово.