Война в тылу врага

Лозунги партии на стенах и в газетах, запросы, замыслы людей казались слитыми воедино и устремленными, как таран, против фашистских оккупантов. Москва была та и не та, что раньше, когда я покидал ее. Она была менее нарядна, но словно возмужала. И люди стали суровее, спокойнее, проще. Город жил напряженной прифронтовой жизнью. Враг все еще стоял неподалеку, в Гжатске, но лицо города было уверенным и твердым, — лицо первой европейской столицы, не сдавшейся врагу.

В Москву вернулся я с передовых позиций. Многое сделано, испытано, преодолено ценой огромных напряжений. У меня за плечами тысячи пройденных Километров по тылам врага, в памяти незабвенная первая военная зима с ночами у костров под открытым небом.

У москвичей остались позади незабываемые октябрь и ноябрь первой военной осени, работа по три смены у станков, короткий отдых в цехе, скудный завтрак.

И то, что я, еще несколько дней тому назад скрывавшийся в дремучих лесах фашистского тыла, мог смотреть в гордые лица москвичей, волновало и радовало меня.

Первые две недели в Москве пролетели быстро: встреча с близкими и друзьями, награждение в Кремле да просто сама ходьба по московским улицам, с их потоками людей и машин, — все это было для меня волнующим и приятным. Ощущение радостной неожиданности приходило ко мне с той минуты, когда я открывал глаза и видел себя в семье, в стенах гостиницы, когда шум родного города, приглушенный зимними рамами, достигал моего сознания. Я думал о том, что меня ожидает дальше: свежий номер «Правды», известия о новых продвижениях Красной Армии и даже разговор в метро или в трамвае — все наводило на мысль о том, что враг силен и многое еще надо сделать для того, чтобы ты был счастлив. Москва, сражаясь, строилась. Метростроевцы возвели новую станцию метро. Мы ездили с Машей смотреть эту станцию и в волнении стояли перед обликом того, кто уверенно вел страну к победе. Вернулись домой, исполненные радостной благодарности, и в тот же день я узнал, что Иван Сергеевич Соломонов, которого я считал погибшим, жив. Не найдя нас, он вышел к Щербине. Мне казалось почти чудом, что Соломонов уцелел, ведь я уже привык к мысли, что никогда больше его не увижу.

Через пятнадцать дней был закончен и сдан отчет о работе в тылу врага. Я спросил: что же дальше? Мне ответили: «Отдыхай. Ты поработал не плохо и теперь имеешь право отдохнуть. Месяц-другой… а там будет видно…» Я уже видел себя на работе в аппарате. Это никак не отвечало моим настроениям.

И я твердо решил отложить свой отпуск до конца войны. Воздух Москвы был полон предчувствиями победы, и я не мог просто сидеть и ждать, я должен был бороться с врагом, чтобы ускорить ее приход и встретить в рядах передовой колонны.

Однако и на этот раз пришлось потратить немало усилий и времени, прежде чем я получил определенное назначение. Были всевозможные предложения и варианты, среди них — предложение вернуться в свое соединение, теперь носившее мое имя. Но это предложение я отклонил: мой заместитель, товарищ Черный, прекрасно освоился с диверсионной работой, умело руководил отрядами, и не было никакого смысла менять это руководство. А вот группа Топкина, в Брестской области, все еще оставалась без командира. По имевшимся в Москве сведениям, она неплохо действовала, но она обросла тысячами местных партизан, и управление этими тысячами было не легким — время от времени оттуда поступали тревожные сигналы.

В Брестской области еще летом 1942 года возникло несколько крупных партизанских отрядов. Большинство их базировалось в лесах Ружанской пущи и так называемых «Волчьих норах». Отряды имени Щорса, имени Калинина, «Советская Беларусь» и многие другие сформировались здесь главным образом из окруженцев и бежавших из фашистского плена бывших бойцов и командиров Красной Армии. Руководство отрядами до приземления группы Топкина осуществляли Иосиф Павлович Урбанович и Иван Иванович Жижко, оставленные ЦК КП(б) Белоруссии на подпольную работу в тылу у гитлеровцев. Урбанович и Жижко создали подпольный антифашистский комитет, который первое время и руководил партизанским движением. Оба эти товарища не имели достаточного опыта партийной работы, не служили в армии, а главное — не имели регулярной связи с ЦК КП(б) Белоруссии и Центральным штабом партизанского Движения. Поэтому им не под силу было навести порядок и дисциплину в отрядах, преодолеть партизанщину и распущенность. И даже созданный ими антифашистский комитет, занимающийся в основном массовой и пропагандистской работой, не мог наладить военное руководство.

В сентябре 1942 года в Брестской области была выброшена десантная группа капитана Топкина, о котором я уже говорил выше. Группа имела радиостанцию. Войдя в сношение с этой группой, Урбанович и Жижко получили возможность установить связь с Москвой. Капитан Топкин, старший политрук Цветков и старший лейтенант Алексейчик охотно приняли предложение Урбановича и общими силами стали наводить порядок среди отрядов, стихийно образовавшихся в Брестской области.