Война в тылу врага

Место для штаба еще не было выбрано, да оно и не должно было быть известным никому, кроме моих помощников и тех шести человек, которые составляли самый штаб и его охрану. Для встречи с нами лейтенанту Михову был указан большой дуб с приметным дуплом, стоявший неподалеку от временной базы отряда.

В эти же дни Брынский, чтобы не терять времени и использовать наличный запас взрывчатки, отправился с небольшой группой для подрыва поездов в район станции Старушки.

Опыт первой военной зимы научил нас придавать огромное значение конспирации, а потому мы заранее решили изолировать свой штаб так, чтобы о месте его нахождения знал только небольшой круг лиц, на которых можно положиться, как на самого себя.

Место для размещения штаба мы выбрали очень глухое. Клен, ясень, осина, верба, дуб и береза перемешивались здесь с вековыми стволами хвойных деревьев. Даже в сильные ветра в этом лесу было тихо, как в хорошо загороженном помещении. Только вверху ни на секунду не прерывался протяжный гул, издаваемый вершинами могучих сосен, елей и дубов.

Медведи и лоси бродили вокруг нашего нового жилья, и, непуганные, они не сразу поняли, что нас нужно бояться. Пробраться на наш остров через окружавшие его трясины мог далеко не всякий. Даже бойцы штабной, группы первое время плутали: никаких троп и подходов к нам не было.

По моему глубокому убеждению, ничто так не вредит человеку, как безделье, и, наоборот, самый напряженный физический труд укрепляет здоровье, энергию, волю. Никто из нас не сидел сложа руки в ожидании сбора всего отряда. Все мы рьяно принялись за постройку базы. Копали котлованы, валили и пилили деревья, клали срубы. Питание для рации у нас было на исходе, его оставалось всего на несколько часов работы, а потому мы позаботились прежде всего о том, чтобы создать самые благоприятные условия для работы передатчика. Место для рации было выбрано на чистой, сухой полянке, в нескольких сотнях метров от базы. Каждый день на эту полянку выносилось несколько десятков батарей, подмоченных в реке Суле, вместо обычных трех, и все же связь с Москвой становилась все менее надежной. Между тем от этой связи зависело выполнение тех задач, во имя которых был совершен тяжелый шестисоткилометровый переход. Мы пришли рвать поезда на наиболее важных участках коммуникаций противника, но взрывчатки у нас оставалось считанные килограммы. Людей, по задуманным масштабам работы, тоже не хватало. Помощь — прежде всего взрывчатка, радиоаппаратура и батареи питания к рации — должна была прийти из Москвы, но шли дни, расходовалось последнее питание, а обещанного Москвой самолета все не было. В ночь с 12 на 13 июля мы зажгли условленный сигнал — букву «Г» и рядом — маленький круглый костер, который с самолета должен был казаться точкой. Самолет не прилетел. Тогда мы начали жечь костры каждую ночь.

Рано утром 14 июля я проснулся с тяжелым предчувствием какого-то непоправимого несчастья или надвигавшейся опасности. Я мысленно искал причину своей тревоги и не находил. Сначала я пытался перебороть свое настроение, про себя издеваясь над всяческими предчувствиями и прочими «бабьими бреднями», но тщетно: я буквально не находил себе места. К полудню я решил на сутки раньше назначенного срока выслать людей к большому дубу навстречу Михову. Трое посланных ушли, а беспричинная тревога моя продолжала расти.

Часов через пять тройка вернулась, и ко мне явился Шлыков. Он доложил, что из высланной 3 июля к реке Лани группы к большому дубу явилось двое: лейтенант Михов и Яковлев. Четверо пошли в деревню за продуктами и должны скоро прибыть. По словам Михова, задание он выполнил, два эшелона были подорваны, но встретить кого-либо из своих ему не удалось. Хотя он разжигал условленные сигналы на изгибе реки, но никто из подрывников не явился.

«Вот оно, то несчастье, приход которого я почувствовал!» — подумал я, слушая Шлыкова, а тот продолжал:

— Пока лейтенант говорил, Яковлев все время молчал. Когда же я направился в штаб, он пошел будто меня проводить и рассказал, что Михов оказался предателем. Знаете, что он выкинул, товарищ командир? Он склонил на невыполнение задания всю пятерку. Сигналов они не зажигали, на линию не ходили, а просидели тут неподалеку в лесу, да и вернулись. Тол они спрятали где-то в болоте под мхом. Но самое страшное было то, что Михову удалось найти пособника среди бойцов. Сначала Михов подговорил на измену одного бойца, а потом они уже вместе других обрабатывали, по одному. С Яковлевым разговаривали с последним и, коли подведет, грозили уничтожить. Вот какие дела, товарищ командир.

Предательство в отряде! Это было несчастье, размеры которого никто из нас не мог себе и представить. Даже Яковлев не знал, как далеко зашел Михов в своем предательстве. Нужно было срочно принять меры для предупреждения возможных последствий. Я приказал своему ординарцу немедленно пойти найти Михова и расстрелять. Нужно было обезглавить группу, пока не вернулись остальные четверо. Навстречу им я отправился сам со своей шестеркой.