Война в тылу врага

— Свой парень, надежный, только очень осторожен — не то, что я. У него уж лишнего слова не вытянешь, нет. А так — ничего мужик, не подведет.

Председатель в Ковалевичах, со странной фамилией Муха, принял нас хорошо и быстро распорядился о назначении подводы, В разговоре он больше слушал, изредка бросал короткие фразы и почти не задавал вопросов. По отдельным замечаниям, умным и дельным, но весьма осторожным, я заключил, что Попков охарактеризовал своего коллегу верно.

Разговаривая с председателем и чувствуя в своих собеседниках прекрасные качества советских людей, я думал: «Вот они, руководители колхозной жизни, надежная опора партии на селе». На них смело можно было опереться в развертывании партизанских действий. Гитлеровцы, стремясь воспользоваться богатыми колхозными урожаями, видели в этих скромных людях незаменимых руководителей, способных обеспечить им продовольственные поставки, а иногда даже оставляли их на своих постах. Гестапо принимало все меры к тому, чтобы сделать из них послушных исполнителей воли гитлеровского командования, Но из этого ничего не выходило. Ни подписки — обязательства работать на немцев, ни запугивания и приманки врага не могли изменить этих людей. Но мне прежде всего нужно было собрать боевое ядро своих десантников.

Время было подходящее. Гитлеровцы только еще создавали на местах свой аппарат управления, вербуя к себе на службу уголовников и разный сброд. Все это надо было разрушить.

Сжатые на полях хлеба кое-где лежали в копнах и снопах, но во многих колхозах перевезены на тока. Однако под тем или иным предлогом обмолот затягивался повсюду. Бургомистры из крупных городов давали директивы: обмолотить урожай зерновых и вывезти на ссыпные пункты к станциям железных дорог. Но на местах не было окрепшей власти, способной проследить, заставить выполнить приказ. На полях зеленел неубранный картофель и капуста. Передовые армии врага продвинулись к востоку, по деревням изредка разъезжали интенданты и заготовители. В лесу еще совсем тепло, уютно.

Как многое надо сделать, как дорог каждый день! А я все еще был занят поисками своих людей, и это поглощало всю мою энергию и волю. Иногда как-то мимолетно возникала мысль о семье. Но забота о главном снова овладевала всеми думами. Родина заслоняла все.

5. По лесам и болотам

Въезжая рано утром в деревню Волотовка, я был уже совершенно спокоен и не хотел думать о, том, что на каждом шагу меня подстерегает смертельная опасность.

Решил зайти в крайнюю хату. Назвав себя полицейским, спросил, есть ли в деревне немцы и где живет председатель колхоза, две миловидные девушки ответили мне, что это и есть дом председателя и что сам он ушел с немцами на село собирать яйца. Роль полицейского осталась недоигранной. Через минуту, нахлестывая лошадь, мы неслись прочь от деревни.

Около густых зарослей ивняка я соскочил с телеги. До озера оставалось километров тридцать по прямой. Подгоняемый тревогой за своих людей, я решил пробираться туда пешком.

К полудню глухими тропами и болотами, по пояс мокрый, я вышел к реке Эссе. Теперь нужно было перейти через мост. В двух километрах за мостом проходило шоссе Лепель — Борисов. Было слышно, как по шоссе двигались фашистские машины. Подход к мосту оказался метров на сто открытым, да по ту сторону надо было итти до леса едва ли не столько же полем. В раздумье присел на опушке. Солнце пригревало, потянуло ко сну, но спать было нельзя. Я встряхнулся, приготовил маузер, гранаты и ровным, быстрым шагом вышел на дорогу.

Под ногами виднелись совсем свежие, четкие следы, отштампованные покрышками фашистских самоходов. Я вошел на мост, Вокруг — никого, но стук каблуков о доски настила звучал предательски громко.

Мост, открытое поле остались позади, я снова очутился в лесу. Километр-другой шел по мокрому бору, наконец выбрался на сухую, малоезженую лесную дорогу. Она вела в нужном мне направлении. Пошел по ней, сверяя свое местонахождение по карте. Дорога вела к деревне Аношки, вокруг нее расстилались поля, В деревне могли оказаться оккупанты, и обходить ее днем по открытой местности — значило рисковать жизнью.

Впереди на опушке мелькнула какая-то фигура. Я спрятался за дерево Хорошо одетый человек шел мимо меня, дымя папиросой, которую он держал, не вынимая, в зубах. Мне страшно захотелось курить.

Подпустив его на пять-семь метров, я окликнул из-за куста:

— Гражданин! — Человек вздрогнул от неожиданности и обернулся. Я спросил: — Скажите, что это за деревня, из которой вы идете, и есть ли там немцы?

— Впереди деревня Аношки, — ответил мне гражданин, но виду похожий на учителя, кооператора или счетовода колхоза. — Сейчас там остановилась кавалерийская часть из Лепеля, следует на Борисов.

— Откуда вам об этом известно?

Человек внимательно посмотрел на меня.

— Я только что заходил к бургомистру Горбачеву. У него был немецкий каптенармус, требовал овса для коней. Он и сказал.

— А кем же вы работаете у гитлеровцев?

— Я?.. — гражданин замялся, подыскивая слова для ответа.