Война в тылу врага

— Мы-ы?.. Мы… бат-тин-цы.

— Вы пьяницы! Как вам не стыдно называть себя батинцами?.. Я полковник Льдов, старый знакомый Бати… Да если бы он увидел вас такими сейчас, он бы не одну березовую палку поломал о ваши шеи.

— Да-а, мы слышали, что он был крутого нрава. Да ведь к нему в таком виде мы не посмели бы явиться, — заявил один из прибывших, стараясь овладеть собой.

— В ближайшее время я могу увидеться в Москве с вашим Батей и рассказать ему, чем вы здесь занимаетесь.

Эти слова подействовали на партизан отрезвляюще. Я предложил Михаилу Горячеву записать их фамилии. Партизаны начали одергивать телогрейки, принимая положение «смирно».

— Ну так вот что, — снова обратился я к батинцам, — сейчас вы возьмете у меня раненого и обеспечите ему медицинскую помощь, а потом доставите сюда лодки для переправы моих бойцов через Припять. В зависимости от выполнения этих поручений и вашего дальнейшего поведения Батя будет принимать решение о том, как с вами поступить.

Партизаны направились выполнять приказание.

Это были командир и старшина семейного лагеря.

Через два часа невдалеке от нас в канаве уже стояло шесть лодок. На одной из них были закреплены носилки, с теплым одеялом и подушкой для раненого. Командир и старшина, протрезвившись окончательно, четко распоряжались. Вскоре прибыл и фельдшер для сопровождения раненого в санчасть батинцев.

К оставшимся пяти лодкам старшина приставил пять перевозчиков. Было видно, что это были опытные лодочники. Они ловко управляли своими суденышками с помощью длинных хорошо отделанных шестов.

Перевозчикам командир лагеря отдал приказание: доставить нас до сухого берега и возвратиться только после того, как они получат от меня справку, что задание ими выполнено и что они больше не нужны.

Я поблагодарил командира и старшину за четкое и своевременное выполнение моего приказания и пообещал доложить об этом Бате.

Мы распрощались. Лодки легко заскользили по канаве к реке Припяти. Через час канава слилась с мощной в своем весеннем половодье рекой. Перед нами открылось огромное водное пространство.

19. Через фронт в Москву

15 апреля был теплый солнечный день. Мы плыли по Припяти. Вокруг нас простиралась необозримая водная гладь с большим количеством вкрапленных в нее мелких лесистых островков.

Здесь было совершенно безопасно от наземного противника. Но надо было тщательно следить за воздухом и при появлении самолетов прибиваться к ближайшему островку и маскироваться в кустарнике.

Но самолетов не было слышно. Над водной поверхностью стоял лишь непрерывный шум от бесчисленных стай перелетных птиц. Я бывал на реках в Якутии, на Ладожском озере и в Финском заливе, но такого обилия и разнообразия перелетных птиц видеть не приходилось.

Напоминая клубки белой всклокоченной пены, в разных местах небольшими стаями плавали лебеди. На покрытых тонким слоем воды островках ходили цапли и аисты. Тут и там, напоминая выцветшие от времени старые зонты, парами и небольшими кучками стояли журавли. Но больше всего здесь было уток. Утки на целые километры покрывали водную поверхность сплошным узловатым разноцветным ковром. Большую часть этих сотен тысяч водоплавающих составляли кряквы и шилохвостые.

Не только огромные стаи утиных не обращали на нас никакого внимания, но даже журавли и лебеди, скосив на нас свои красивые головы, продолжали оставаться на своих местах или лениво отплывали и уходили в сторону от движущейся мимо них лодочной флотилии. Но утки не сидели спокойно. Они суетились, хлопали крыльями и дрались, очищая водную поверхность от какого-то грязного наноса.

Проплывая мимо огромной утиной стаи, я заметил, что вода во многих местах была покрыта грязной клочковатой пеной.

— Что это такое? — спросил я у нашего лодочника.

— А это комар, — объяснил лодочник, — Он на болоте выводится, а тут, гляди, всплыл на поверхность.

Я не поверил и, перегнувшись за борт лодки, зачерпнул немного серо-грязноватой пены. Лодочник говорил правду — это были комары. Среди массы бескрылых были уже и такие, которые почти ничем не отличались от обыкновенного вполне оформившегося комара. Утки, как видно, тем и занимались, что уничтожали это бесчисленное множество насекомых, представлявших обильный и, вероятно, питательный корм. Теперь только я заметил, что там, где копошились утиные стаи, в воздухе крутились целые облака комаров. Лодочник пояснил, что комар, поднявшийся в воздух, в течение двух недель является совершенно безвредным и только позднее, когда у него отрастает длинный хобот кровососа, он начинает нападать на человека и на животных.