Война в XXI веке

В-третьих, помимо дегероизации западных обществ на восприятие войны влияет и новая фаза развития, в которой находится нововременной проект государства. Существует немало исследований, которые связывают трансформации в области силовой политики, если не с «концом истории», то, во всяком случае, с постепенным закатом государства эпохи модерна, которое появилось после Тридцатилетней войны, и было описано Ж. Боденом, Т. Гоббсом, С. Пуфендорфом, Дж. Локком и затем М. Вебером и другими авторами новоевпропейской политической науки. Так, Мартин ван Кревельд ещё четверть века назад заявил, что «институт государства, возможно, находится на пути к исчезновению – и потому, что его способность противостоять организациям, подобным ему самому, все более сомнительна, и потому, что не имеет особого смысла сохранять лояльность организации, которая не сражается, не может и не будет сражаться»[89]. Схожее рассуждение мы находим и у М. Калдор: «Изменения государства происходят по-разному, и… самый важный аспект этой трансформации состоит в изменении роли государства в отношении организованного насилия»[90].

Другими словами, государство, позиционировавшее себя как монополист в сфере применения легитимного физического насилия сталкивается сразу с двумя проблемами. Оно перестаёт восприниматься как источник безопасности и защитник общего блага. Именно исполнение этой роли предоставляло государству право рекрутировать военнослужащих, использовать их по своему усмотрению, а также проводить финансовую политику, обеспечивающую военные расходы. Но сейчас многие государства утратили само желание участвовать в активной политической жизни и вооружённых конфликтах, а также развивать армию и военные технологии. Достаточно вспомнить о периодически повторяющихся требованиях США в отношении своих союзников по НАТО увеличить государственные расходы на оборону до размера не менее, чем в 2 % ВВП. Кроме того, происходит процесс размытия монополии государства на насилие. Как мы уже отмечали, государство на протяжении долгого времени обладало монополией на войну, обусловленной узурпацией права на насилие верховной властью, однако в прошлом столетии государство стало стремительно утрачивать это уникальное право. Давление на государство идёт как сверху, так и снизу. Сверху стоят межгосударственные организации, глобальные и региональные, как, например, ООН или НАТО, которые выстраивают собственные способы отношения и обращения к военному насилию. Снизу – частные военные компании (ЧВК), повстанцы, террористы, сепаратисты, крупные преступные группировки, содержащие собственные армии, в общем, все, кто пользуется слабостью или отсутствием государства в данном регионе для того, чтобы самостоятельно заниматься военной деятельностью. Естественно, сказывается и то, насколько самостоятельны или, наоборот, зависимы государства от влияния локальных лидеров или глобальных сверхдержав. Таким образом, условия, в которых идут современные войны, чаще всего определяются тем, что государство не готово заниматься войной и(или) теряет монополию на организованное насилие, поскольку появляются новые силы, претендующие на право вести войны.

Все эти трансформации в понимании условий общественного договора делают войну непопулярной и чрезвычайно дорогой в политическом смысле. Правительства вынуждены ограничивать свои амбиции ястребов. Крупный конфликт становится всё менее желательным, поскольку может привести к непредсказуемым политическим последствиям на внутренней политической арене. Государство перестаёт восприниматься в качестве политического субъекта, способного решить проблемы безопасности, к тому же нередко задачи, ставившиеся в прошлом перед вооружёнными силами, передаются частным военным компаниям.

Однако это не означает, что война в принципе исчезает или перестаёт быть возможной. Скорее, мы вступили в период, когда межгосударственные войны будут редкостью и доминирующей формой военного конфликта станут так называемые новые войны (о них подробнее будет сказано в следующей главе). Они новые не потому, что человечество никогда не сталкивалось с такого рода конфликтами. Их новизна заключается в том, что они сменяют старую, классическую, регулярную войну Нового времени, которая велась государствами при помощи армий в условиях, когда государства воспринимали право войны как свое естественное право и могли требовать от своих граждан участвовать в этих войнах и жертвовать своими жизнями, полностью подчиняя себя Левиафану.

Глава 2 Как изменилась война на рубеже тысячелетий [91]