Война в Зазеркалье

Эвери свернул на Бэнбери-роуд и по ней добрался до пересечения с улицей, где они с Сэрой прожили первый год после свадьбы. В квартире сейчас было темно. Стоя напротив нее, он пытался уловить в этом доме, как и в себе самом, какие-то признаки сентиментальных чувств – привязанности, любви или хоть чего-нибудь, что объясняло бы их женитьбу, но не находил ничего, потому что, как он теперь понимал, ничего не было с самого начала. Он отчаянно всматривался, вспоминал, стремясь понять побуждения юности, но их словно не существовало. Он вглядывался в пустой дом и потому поспешил вернуться туда, где жил Лейсер.

– Хороший фильм? – спросил Джонсон.

– Неплохой.

– А я думал, ты отправился на прогулку, – заметил Холдейн, поднимая взгляд от кроссворда.

– У меня изменились планы.

– Кстати, об оружии Лейсера, – сказал Холдейн. – Как я понял, он предпочитает три-восемь?

– Да. Только теперь это называется девятимиллиметровым пистолетом.

– После того как вернется, пусть начинает носить его с собой. Куда бы ни отправился. Без патронов, разумеется. – Он посмотрел на Джонсона. – В особенности когда начнет реальные тренировки с передатчиком. Пистолет всегда должен быть при нем. Нам нужно, чтобы без него он чувствовал себя потерянным и уязвимым. Я уже договорился, чтобы оружие доставили, Эвери. Найдете его у себя в спальне вместе с кобурами разных форм и размеров. Вероятно, вам придется ему все объяснить.

– А почему не вам самому?

– Нет, лучше, если это сделаете вы. У вас с ним установились приятельские отношения.

Эвери поднялся наверх и позвонил Сэре. Как выяснилось, она отправилась пожить к маме. Разговор у них получился очень формальным.

Лейсер набрал номер Бетти, но никто не ответил. Почувствовав облегчение, он зашел в ювелирный магазин у станции, который работал по воскресеньям, и купил миниатюрные каретку и лошадок из золота, которые крепились к браслетам с амулетами. Обошлось ему это в одиннадцать фунтов – почти такую же сумму он получил в виде отпускных. Он попросил отправить покупку заказной бандеролью по ее адресу в Саут-Парке. К посылке приложил открытку: «Вернусь через пару недель. Веди себя хорошо». И машинально расписался «Ф. Лейсер», но понял ошибку, зачеркнул подпись и поставил простое – «Фред».

Он еще немного прошелся, подумывая не снять ли на ночь девушку, но в конце концов остановился в номере привокзального отеля. Спалось ему плохо – мешал шум улицы. Утром он снова позвонил Бетти, но она не отвечала. Впрочем, он положил трубку слишком рано, можно было подождать ответа и подольше. Позавтракав, он купил воскресные газеты, вернулся в номер и до самого обеда читал отчеты о вчерашних футбольных матчах. Ближе к вечеру отправился на прогулку – это вошло у него в привычку, – бесцельно блуждая по Лондону, сам не зная, куда направляется. Сначала он долго шел вдоль реки до самого Чаринг-Кросса и неожиданно оказался в пустом сквере под обильными струями дождя. Асфальтированные дорожки были устланы желтыми опавшими листьями. На возвышении для оркестра сидел старик – сидел совершенно один. На нем было черное пальто, в руках брезентовая сумка, похожая на чехол от противогаза. Он то ли спал, то ли вслушивался в бесшумную музыку.

Дождавшись позднего вечера, чтобы не слишком расстроить Эвери, Лейсер последним поездом вернулся в Оксфорд.

Эвери знал паб по ту сторону Баллиола, где по воскресеньям можно было сыграть в барный бильярд[14]. Джонсону нравился бильярд. Он пил гиннесс, Эвери выбрал виски. Они веселились от души после трудной недели. Джонсон выигрывал: набирал очки, методично направляя шары в отверстия с низким номиналом, тогда как Эвери пытался заработать 200 баллов одним ударом, но все время мазал.

– Да, я бы сейчас охотно поменялся местами с Фредом, – с чуть похабной ухмылкой сказал Джонсон. Он выполнял удар, и шар послушно закатился, куда ему было нужно. – Поляки по этой части большие мастаки. Поляк ни одной юбки не пропустит. Особенно наш Фред. Вот настоящий сексуальный террорист! По нему сразу видно.

– А что же ты сам, Джек?

– Только когда в настроении. Между прочим, прямо сейчас я бы не отказался немного порезвиться.

Они сделали по паре ударов каждый, но у обоих в голове начали гулять подогретые алкоголем эротические фантазии.

– Но в остальном я ему не завидую, – добавил Джонсон. – Здесь мы в более выгодном положении, что скажете?

– Это верно.

– Знаете, – сказал Джонсон, натирая мелом наконечник своего кия, – мне, наверное, не стоит так фамильярничать с вами, а? Вы все-таки окончили колледж, и все такое. Вы принадлежите совсем к другому классу, Джон.

Это не помешало им тут же выпить за здоровье друг друга, хотя оба думали о Лейсере.

– Да брось ты классовые различия! – сказал Эвери. – Мы же с тобой воюем на одной войне.

– Да, уж это точно.

Джонсон вылил себе в бокал остатки пива из бутылки, но, как ни осторожничал, часть пены перелилась через край на бортик стола.

– За здоровье Фреда, – сказал Эвери.

– За Фреда. Пусть развлекается. Удачи ему во всем.

– Удачи тебе, Фред.