Война во Вьетнаме (1946-1975 гг.)

В своей книге Брэструп отмечает, что даже после того, как уже не осталось сомнений в поражении Зиапа, “основные СМИ продолжали напускать туман вокруг некой (постигшей американцев) “катастрофы”… в случае с “Ньюсуик”, NBC и CBS… тема катастрофы использовалась ради их собственной выгоды”‹19›. Уолтер Кронкайт, ненадолго слетавший во Вьетнам в конце февраля 1968 года, вскоре после возвращения с грустью назвал события, разыгравшиеся в дни Тета, поражением Америки. 27 февраля он заявил, что “единственным разумным выходом будет начать переговоры, но не с позиции победителей, а с позиции честных людей”‹20›. Президент Джонсон, смотревший эту передачу, сказал своему пресс-секретарю Джорджу Крисчену: “Если я потерял Кронкайта, я потерял средний класс Америки”‹21›.

У передачи Кронкайта от 27 февраля 1968 года есть весьма интересный эпилог. Собирая материал, Кронкайт посетил одного из американских старших боевых командиров. Получив информацию об успехах американцев и южновьетнамцбв, Кронкайт заявил генералу, что не станет использовать предоставленные ему сведения. Более того, он сказал, что побывал в Хюэ и видел незарытые могилы южновьетнамских гражданских лиц, убитых солдатами АСВ, и что он (Кронкайт) решил сделать все от него зависящее для прекращения войны. Довольно странная реакция на проявление жестокости со стороны противника.

Даже теперь Кронкайт твердит, что Новогоднее наступление закончилось поражением для американцев. В 1982-м, обмениваясь письмами с генералом Вестморлендом, этот телеведущий сказал: “Что касается результатов Новогоднего наступления, думаю, тут мы с вами не сойдемся. Конечно, мы выиграли, в том смысле, что коммунистам не удалось достигнуть желаемого, но сам факт, что они вообще сумели организовать такое наступление и посеять такие разрушения, едва ли можно засчитать нам как победу”‹22›. Эдвард Дж. Эпстейн говорил в “ТВ гайд”, что в конце 1968-го внестудийный продюсер NBC сказал: “…многие отснятые материалы явно показывали, что по итогам Новогоднего наступления Америка одержала решительную победу и что СМИ сильно преувеличивали, когда говорили, будто те события стали катастрофой для Южного Вьетнама. После обсуждения было решено отказаться от показа, поскольку "… в сознании зрителей уже сложилось убеждение, что США проиграли, а значит, так оно и есть"”‹23›. В заоблачных телевизионных далях фантазии стали реальностью.

В своей работе Брэструп задается вопросом: “Почему так неудовлетворительно сработали СМИ?”‹24› Как в книге, так и во время телепередачи Бакли “Огневой рубеж” Брэструп развивает мысль о том, что, по всей видимости, репортеры сделались по большей части жертвами “необычайных обстоятельств”. Вот что он пишет: “Современные журналисты оказались не готовы воспринять особый характер событий Новогоднего наступления. Сложность многообразных составляющих происходящего ошеломила и ввела в заблуждение репортеров, комментаторов и вместе с ними их начальников”‹25›.

Однако другие эксперты в области СМИ не столь благодушны. Так, журналист Роберт Элигэнт, проведший во Вьетнаме несколько лет, не без желчи упрекает коллег за то, как они освещали не только Новогоднее наступление, но и вообще всю войну. Он пишет: “…никогда прежде не было у СМИ столь же четко отработанной, всеми их силами поддерживавшейся коллективной установки на ложь и искажение фактов. Фактически наши собственные корреспонденты приписали победу врагам”‹26›.

Элигэнт убежден, что американские корреспонденты во Вьетнаме находились в глубокой изоляции от того, что происходило вокруг. Как он считает, от вьетнамцев журналистов отделяли языковые и культурные барьеры, а от своих же военных “моралистическая позиция и политические предрассудки”‹27›. Результатом изоляции, по мнению Элигэнта, стало “превращение журналистского корпуса, занятого освещением событий во Вьетнаме, в некое закрытое, живущее по своим законам сообщество, способное видеть действительность только через призму выработанных им стандартов восприятия”‹28›. Ну и конечно, свое слово сказал стадный инстинкт. Многие корреспонденты высказывались о войне негативно, потому что так описывали ее другие. Как считает Элигэнт, любой репортер, пожелавший выразить собственную позицию, пойти наперекор журналистскому братству, рисковал подвергнуться профессиональному и персональному остракизму. Элигэнт называет и другие причины. Он отмечает ужасающее невежество представителей СМИ, большинство из которых вообще плохо представляло себе предмет, о котором шла речь, не знало, как ведется война вообще, а особенно война партизанская. Как и полагается невеждам, они подменяли знания космической уверенностью в своем всеведении. То, чего они не понимали, или то, что казалось им невозможным, считалось несуществующим, несмотря ни на какие свидетельства обратного.